Так же, говорил он, обстоит дело с религией. "Религия не есть ни слово ни учение… Она - действие. Она означает – быть и становиться, а не слушать и принимать. Это - полное превращение души в то, во что она верит. Вот что такое религия" (Study of Religion).
Я позволю себе добавить, что, признавая эффективность подобного воспитания, мое чувство свободы восстает против такого господства определенных идей над всей природой индивида. Я желал бы применить эту ж" заражающую энергию для того, чтобы внушить всякому человеку неутомимую жажду свободы: свободы неусыпного наблюдения за своими собственными мыслями.} "Цель монастыря,- говорил он, – создавать человека". Цельного человека, который "соединяет в своей жизни безмерный идеализм и полнейший здравый смысл". Здесь поэтому применяют поочередно, переходя от одного к другому, различные духовные упражнения, интенсивное размышление, чтение и изучение священных и философских текстов и ручной труд: домоводство, хлебопечение, садоводство и дорожное дело, строительство мостов и путей, культурные фермы, уход за животными, а также изучение религии и медицины. "Нужно одновременно уделять равное внимание культуре головы, сердца и рук" - говорит великий настоятель, руководящий орденом в настоящее время, Свами Шивананда. {Вступительная речь на первом собрании Матха и Миссии Рала", Кришны, 1 апреля 1926 г.} Каждая из них, взятая отдельно, несовершенна и вредна.
Потребность организации влечет за собою необходимость в иерархии внутри ордена. Но все равны в общем повиновении общему Закону. Настоятель Шивананда напоминает, что "вожди должны быть служителями всех". Его председательская речь в 1926 г. заканчивается изумительным провозглашением всеобщего счастья как равной доли, даруемой всем, кто служит на какой бы то ни было ступени:
"Блаженна стрела, срывающаяся с лука, и молот, падающий на наковальню, и меч, ударяющий по цели! Стрела не ропщет, если не попадает в цель, не ропщет и молот, если ударит мимо, и меч, если сломается в руках. Есть радость в том, чтоб быть созданным, примененным и сломанным. Есть радость в том, чтобы быть в конце концов отброшенным в сторону..."
Читателю интересно будет знать, в каком именно духе проявляется в различных политических и социальных пороках, уже двадцать лет омывающих тело пробужденной Индии, влияние этой мощной организации.
Она отвергает политику. Она остается верной завету своего учителя Вивекаканды, который не находит достаточно энергичных слов отвращения, чтобы осудить всякое столкновение с политикой. И, пожалуй, это лучшая политика, какую может вести, Миссия. Ибо ее религиозная, интеллектуальная и социальная деятельность, имеющая ясно выраженный праиндийский характер, в высшей степени осуществляется таким образом в глубоких и безмолвных слоях народа, не давая повода британскому владычеству ее затормозить.
Это не значит, впрочем, что Миссии не приходится постоянно соблюдать осторожность, чтобы не навлечь подозрений насторожившихся ищеек. Не раз индийские революционеры, ссылавшиеся на книги и на самое имя Вивекананды, причиняли ей серьезные затруднения. С другой стороны, ее категорические заявления о невмешательстве в политику в трудные минуты жизни народа не раз навлекали на нее упреки патриотов в равнодушном отношении к свободе Индии. Второй Общий Отчет Миссии, появившийся в мае 1919 г., излагает эти затруднения и определенно подтверждает аполитичную линию Матха. Я думаю, на меня не посетуют, если я приведу его здесь в кратком изложении.
1906 год, год "Раздела" Бенгальской провинции, {В дополнительной главе II, составляющей продолжение настоящей главы, изложены вкратце политические события, имевшие место в Индии после смерти Вивекананды.} был годом начала движения Свадеши и политических волнений. Миссия отказалась в них участвовать. Она даже сочла более осторожным на время прекратить свою проповедническую деятельность в Калькутте, Дажке и в Восточной Бенгалии, не прекращая деятельности благотворительной. В 1908 г. ей пришлось принять за правило не давать на ночь приюта в своих очагах иностранцам из опасения, чтобы кто-либо не воспользовался ее гостеприимством для организации покушений. Из допросов политических заключенных выяснилось, что некоторые из них, переодетые в одежду Санниясинов, злоупотребляли именем учреждения и религии для выполнения своих деяний. У многих из них находили экземпляры Гиты и книг Вивеканаиды. Правительство стало бдительно следить за Миссией. Последняя продолжала проповедывать свой идеал социального служения. Она публично порицала дух мести и партийности, она осуждала даже эгоистический патриотизм, доказывая, что в конечном счете он ведет к падению и гибели. Она отвечала одновременно и на обвинения патриотов и на подозрения правительства словами Вивекананды, которые помещала на обложке своих брошюр: