"1) подготовительная аскеза отказа от обычных форм речи;
"2) конечное единение духа с тем, что вначале было для него отличным от него объектом;
"3) простота познания, или, вернее, восприятия, обретенного, таким образом, вновь, после перехода через разложение анализа, по ту сторону и поверх его, - но простота, являющаяся использованием богатства, а не обеднением" (Ibid.).
Кто не увидит здесь полной аналогии с индийской Джнана-иогой? (ср. работу того же Ле-Руа: Интуитивная Мысль, 1925 г.).}
Это именно то понятие, которое величайший мыслитель современной Индии, Ауробиндо Гоз, как я указывал выше, стремится внедрить в науку; вернуть плодоносной интуиции ее законное место авангарда армия духа, шествующей к научному завоеванию мира.
Те, кто противопоставляет этому стремлению презрительный жест чистых рационалистов, и в особенности психопатологов, набрасывающих тень на "критерий интеллектуальной удовлетворенности", или, как с суровым презрением говорит великий Фрейд, на "принцип удовольствия",- в его глазах принцип "неприспособленных", – являются в гораздо меньшей мере, чем они думают, служителями "реального" и на самом деле служат высокомерной пуританской вере, предубеждений которой они уже не замечают, настолько они стали им свойственны.
Нет никакого основания к тому, чтобы, – если допустить правдоподобную гипотезу единства субстанции и космических законов, – завоевание, полное постижение и "fruitio" с помощью духа логического строя вселенной не сопровождалось чувством высшего блаженства. И было бы странно, если бы радость духа была признаком заблуждения. Недоверие, которое проявляют некоторые учителя психоанализа по отношению к свободной игре духа, наслаждающегося обладанием самим собою, – то, что они ее клеймят названием "нарцизма" и "аутоэротизма", - выдает в них, помимо их воли, своего рода аскетизм и религиозное отречение навыворот.
Правда, они не ошибались, предостерегая от опасностей интроверсии. Но для духа есть опасность во всяком опыте. Чувства и даже самый разум являются не слишком надежными орудиями, если дело идет о постоянном наблюдении; и никакое строгое научное наблюдение не производится над tabula rasa. Как бы то ни было, глаз стремится объяснить раньше, чем увидал, {Ср. самое определение великой научной гипотезы, данное одним из современных интуитивных ученых, Ж. Перреном: "Сущность интуитивного ума… угадывать существование или свойства предметов, которые находятся еще по ту сторону нашего сознания, объяснить сложное видимое - простым невидимым" (Атомы, 1912 т.).} – и глаз астронома П. Лоуэлла никогда не мог перестать видеть на поверхности Марса каналы, начертанные его собственным взглядом!.. Будем продолжать сомневаться, даже когда докажем. Лично я не отказываюсь от этого глубокого Сомнения, которое храню в моем погребе, как крепкий, горький, укрепляющий и здоровый напиток, предназначенный для сильных.
Но в мире реального, - то есть относительного, где нам нужно действовать, строить наши здания, – я считаю, что истинный принцип, удовлетворить которому должны стремиться действия духа, это – правильное соотношение, равновесие различных духовных сил. Всякая исключающая тенденция опасна и ошибочна. Человек располагает различными, дополняющими друг друга, методами познания. {См. в цитированном выше труде Ш. Бодуэна анализ дополняющих друг друга инстинктов: инстинкта нападения и инстинкта отступления (активности, пассивности) и их ритмической связи. В интересующем нас случае стремления к отступлению и интроверсии являются дополняющими для движения вперед и экстраверсии. Вместе они образуют систему, основанную на неустойчивом равновесии, которая всегда может склониться в ту или другую сторону.} Если бывает иногда полезно разъединить их, чтобы проникнуть до конца в объект исследования, всегда следует потом снова произвести синтез. Сильные личности инстинктивно всегда так и поступают. Великий "Самосозерцатель" сумеет быть также и великим "созерцателем внешнего". Пример Вивекананды представляется мне решающим. {Нужно ли мне напоминать, что этот пример – не единственный? Кто не знает, как силен был дух действия у величайших христианских мистиков-самосозерцателей: Св. Бернара, Св. Терезы, Св. Игнатия?} Никогда углубление внутрь себя не вело в принципе к ослаблению деятельности. Заключения, которые иногда стремятся вывести из социальной пассивности мистической Индии, ложны: здесь принимается за причину то, что есть лишь Ersatz. Ослабление физической и моральной жизненной энергии Индии, продолжающееся в течение нескольких веков, зависит от совершенно других причин, коренящихся в климате и социальном устройстве. Но ее обращение внутрь, в котором нашел убежище огонь ее преследуемой жизни, окажется на наших же глазах источником ее национального возрождения. {Я отсылаю читателя к предыдущей главе о пробуждении Индии и, в первом томе этой книги, к страницам, посвященным Дайянанде и Арьясамаджу.} И мы увидим через недолгое время, какое пламя действия заключается в этом Атмане, которого она вынашивает тысячи лет. Я желаю народам Запада, созерцателям внешнего, найти в своих недрах те же источники "самосозерцания", активного и творческого. Если они этого не сделают, их ожидает незавидное будущее, их гигантская техника, неспособная их защищать, завершит их уничтожение.