- Я тогда буду воображать, что стою у тебя в комнате и вижу тебя.
- Скоро мы увидимся, - сказал он в шутку, а я выронила из руки кисть.
- Смотри, что я нарисовала сегодня.
Бумажку с изображением цветочного поля я протянула к камере планшета, и с восторгом наблюдала, как наполняется улыбкой любимое мое лицо.
- Я бы повесил это у себя над кроватью, чтобы представлять, как ты рисуешь такое, сама, с усердием, выводя все маленькие штрихи.
Я, должно быть, покраснела. В голову пришла сумасбродная идея.
- Джек, скажи свой адрес.
Быстро записала все, что он сказал. Числа, буквы - кроме штата и страны вообще ничего не понятно. Тем не менее, я успела запечатлеть значки, столь значимые для меня.
- Зачем? - он опомнился спустя секунду, но было поздно.
Связь пропала. Ее тут практически никогда и не было, хоть даже и интернет был проведен. Смешно, не правда ли, ни газа, ни отопления, а интернет есть. Но в сторону делему современных потребностей человека, лучше послушайте, что было дальше. На следующий день, вооружившись бумагой и ручкой, я написала пару строк, прикрепила свой рисунок и поехала в город, пока Джека не было. Мы вернулись в одно время. Я сказала, что ездила на почту отправить другу письмо. Забавно, он и тут ничего не стал спрашивать. Просто улыбнулся недоверчиво. Просто ушел к себе. Просто заперся в своем воображаемом литературном мире, уходя от видимых и невидимых проблем. Он просто закрылся от меня в отвращении и жалости к себе. Просто стал равнодушным.
Через десять дней мне пришло сообщение от Джека. Ровно через десять дней я узнала, что оно дошло до него. Даже не знаю, как объяснить, что я тогда испытала. Он отправил мне фото, на котором мой рисунок висел у него на стене. В голове билась мысль о том, что то, что я делала своими руками не так давно, вот тут, прямо на этом месте, теперь он держит в своих руках и может читать и рассматривать, радоваться этому. Я держала этот клочок бумаги в своих руках, а теперь он в его руках. Понимаете, это подобно касанию через полмира. Я была с ним. По-настоящему. По- настоящему дотронулась до его тела. И эта мысль разбудила всех мурашек, живших у меня на коже. Можно ли умереть от счастья? Нужно.
Вот ведь как мир устроен. Болезненно все время, но краткие секунды окупают годы сполна.
- Еще пару счастливых моментов подарила мне, - писал он, а я забывала, как дышать.
Перестанет ли когда-то бросать в дрожь? Боже, пусть не перестает, ну, пожалуйста.
- Я просто хотела тебя порадовать.
- Глупая. Как же я тебя люблю, - немного погодя, он добавил. - Я тебя тоже порадую.
Глупый. Только ты один и радовал.
Думала ли я о том тогда, что брак мой рушится на части, и, что можно было спасать его? Вряд ли.
И, вы уже знаете, одной ночью спасать его стало совсем невозможно и бессмысленно.
Все кончилось, когда он плакал у меня на коленях. Больше нечего сказать о нашем браке, кроме того, что это был один из типичных союзов нашего времени, когда ничто не хранится, и, когда один обманывает, а другой - обманывается.
IX
Тут мне на телефон пришло сообщение... От моей любви.
Я ехала домой, к родителям, в машине с милейшим водителем. Под пробегающие в окне деревья и под жуткую музыку, что он включил по радио, я узнала, что Джек, просто подумайте, приезжает в Киев через три дня. Три дня - и он тут.
На экране телефона светилось только число и подпись: "Встреть меня в этот день в аэропорту. Я лечу в Киев".
МАТЕРЬ БОЖЬЯ. ОН. ПРИЛЕТИТ. ЧЕРЕЗ. ТРИ. ДНЯ.
Я отказывалась верить, впала в ступор. Очнулась только когда водитель махал руками передо мной:
- Приехали.
Я оставила деньги на сидении, положила их дрожащими руками и, когда он уже уехал прочь, все еще стояла, замерев, посреди многолюдной улицы. Я не знала что делать, куда бежать и кому крикнуть о безумном счастье своем - быть вольной, свободной от оков, дышащей. Схватив вещи, я ринулась на ближайший троллейбус до дома. Через пол часа была уже у дверей квартиры, в которой жила с мамой.
Я не была тут целую жизнь, и, кажется, ничего уже не узнавала. Звонила в дверь так долго, что едва не сломала звонок. Когда по ту сторону послышались шаги, я замерла в ожидании и страхе. Сердце билось так часто, как шагали там. Резко дверь открылась, а я увидела миловидное женское лицо. Но не мамино.
Женщина с вопросом в глазах смотрела на меня и ожидала, когда я заговорю. Проглотив комок в горле, я вымолвила вопрос о маме, назвала ее имя и внешность. А мне ответили, что такую они не знают. За дамой быстро закрылась дверь. Странно, даже запах в квартире сделался каким-то другим. Отогнав шок, я позвонила к соседям. Женщина, которую я знала давно, теперь смотрела на меня, не узнавая. Потом она извинилась, рассмеялась безумно и огорошила: мама давно переехала отсюда. Еще одна дверь вдруг закрылась передо мной.
В растерянности, какую раньше я видела только в глазах мужа, я шла по родным улицам. Тут я еще год назад шагала в школу, тут встречалась с друзьями, знала каждый куст и каждый камушек. Ничто не изменилось здесь, хоть места и стали чужими. В бессилии я опустилась на скамейку. Мимо проходили знакомые люди, по-знакомому смотревшие на меня. Слышался детский смех на площадке и привычные, житейские разговоры. Хоть кто-нибудь из них знал, что весь мир встал с ног на голову только что от одного сообщения? Кому можно было рассказать, что через день-два человек, с места всю жизнь не сдвинувшийся, пересечет океан ради меня? К дьяволу! Никому и дела не было. Мне нужно было набраться храбрости и позвонить. После долгих гудков она сняла трубку, и, я не дала ей еще договорить и слова - начала спрашивать. Где она живет? Куда пропала? Срочно пусть даст мне свой адрес, срочно!
Проходит час. Я стою посреди знакомой части города. Передо мной высокое здание из красного кирпича. Оно выглядит красиво и старинно. За мной находится маленький сквер, что зеленел день ото дня. Дорога тут спускалась под углом вниз, то и дело по ней катались велосипедисты и роллеры с криками экстаза. По прошествии нескольких минут ожидания, из дома вышел высокий худой мужчина, благодаря которому я проникла во внутрь. Там на второй этаж, налево. Вижу большую бронированную дверь с номером 38. Звоню. Сердце отстучало пять раз, и дверь открылась. Мама. Там стояла мама. Только вот не так походила она на ту женщину, что я видела некогда каждый день. Предо мной стояла роскошная дама, с манящим блеском в глазах. Изысканный дневной макияж с густо подчеркнутыми ресницами и светлыми румянами. Волосы шелковисто-вишневые - она перекрасилась. Безукоризненный французский маникюр, похудела, стала как-то иначе одеваться, она преобразилась да. Но есть вещи, что невозможно скрыть: то ласка, улыбка с особенной морщинкой, ясный взгляд, определенный цвет глаз, что меняется от настроения. Она дрогнула в пороге, а потом с силой обняла, пригласила зайти. Ей трудно было подобрать слова, мне тоже. Так мы и стояли, пока в коридор не вышел незнакомый мне мужчина и не позвал нас к столу. Войдя дальше, я поразилась тому, как обставлена эта квартира. Она была не очень большая, но на удивление модерная. Как для старости самого дома, квартира была через чур современной. Но и это смущало меня не так сильно, как рука этого странного седовласого мачо, что держала руку моей матери. Я все время неловко опускала глаза и не знала, с чего начать разговор. К счастью, он сделал это за меня. Стильно одетый немолодой пижон сказал:
- Я так долго ждал встречи с тобой.
- Хм, заинтриговали.
- Я так рада, что ты пришла, - мама подсела ко мне. - Наконец-то вернулась.
- Мы с твоей мамой недавно стали жить вместе, и она очень часто говорила о тебе, волновалась.
Я в ступоре вертела головой то на нее, то на него. Улыбаются, тешатся, радуются и смотрят с нежностью. Создавалось впечатление, что мы в плохой мелодраме.
- Вы поженились? - спросила я.
- Нет, - ответила мама, смеясь, и я уловила ее еле заметную дрожь в голосе. - Я бы обязательно сказала тебе.
- А что ж не сказала, что переехала?
- Да, это недавно случилось, - сказал Андрей (так его зовут). - Все было сложно, и мы не знали твоей реакции.
- Да, кто ты вообще такой?! - не выдержала я.
- Мари! - мама прижала мне руку под столом.