Вся эта дележка древнерусского наследия не так страшна для украинцев, поскольку сами украинцы перестали быть русинами и считать свою землю Руськой всего лишь в ХІХ в., проиграв борьбу с российской монополией на это слово. Россия же стала таковой официально лишь в 1721 г., перестав быть изначальной Московией; само слово «Россия» до того существовало лишь в книжно-официально-помпезном варианте – возникает оно в православной переписке в XV в. как греческое книжное название Руси. Известно, что для византийцев-греков вообще «Русь» выговорить было сложно, писалось «Рос», это слово воспринималось изначально по аналогии с упомянутым в Библии (не русским) народом «Рош». Производное «Рос» дало название страны «Росия», «Россия». «Книжность» и «иностранность» слова «Россия» заметны хотя бы в том, что этнические русские называют себя «русскими», а не «россиянами». Последнее слово не было обыденным до начала 1990-х. До этого были «русские» и «другие национальности». Сейчас этот термин применим ко всем гражданам России, не только к русским. Нельзя сказать «россиянин удмуртского происхождения», поскольку удмурт – «россиянин» уже по определению. Такие уточнения могут относиться только к слову «русский» (Лермонтов – русский шотландского происхождения). Значит, «Россия» – удобное слово, которое можно растянуть на любое по параметрам и происхождению сообщество людей.
«Запасные» понятия, такие как Россия, начинают жить, если предыдущие (Московия) не удовлетворяют. Петр I в своей роли «герра Питера» и строителя внешне европеизированной империи, как известно, крайне не любил Москву и все, что с ней было связано. Бояре, бороды, кафтаны – все не как у приличных людей. Победа над Швецией позволила утопить конкретную архаику Московии в церковно-помпезных абстрактных понятиях «Россия» и «Российская империя», да и связать это все с новой столицей-символом Санкт-Петербургом. Мы не должны забывать, что эпический и помпезный стиль панегириков, хвалебных од и государственных деклараций в православном пространстве XVIІ—XVІІІ вв. осуществлялся в а-ля церковнославянском «высоком штиле». Посему абсолютно чужое Древней Руси слово «Россия» уже в начале и середине XVIІ в. активно использовалось в просвещенных кругах киевской церковной учености, в частности в панегириках и торжественных стихах ректоров, профессоров и студентов Киево-Могилянского коллегиума, церковных иерархов. Просто бахвалились тем, что знают греческий язык.
Потом эти бывшие студенты, вроде Феофана Прокоповича, поедут в Московию исправлять богослужебные книги, реформировать церковное устройство, модернизировать образование, обосновывать в своих трактатах «правду воли монаршей» – в общем, карьеру делать. Хорошее образование позволяло возводить сии сложные идеологические конструкции, равно как и помогать великому государю Петру Алексеевичу найти замену старому названию страны, которое использовалось во всей внешнеполитической документации («московские люди», «государь московский» и т. д.), но портило имидж своим весьма азиатским для европейцев стереотипом «Московии» как варианта «Татарии». Церковные круги были в Московском государстве, как и в Европе до Ренессанса, наиболее образованными и оперирующими «высокими понятиями». Поэтому образованный лучше российских коллег киевлянин Феофан Прокопович и придумал провозглашение в 1721 г. Российской империи и объявление Петра І «отцом Отечества» – как римских цезарей.
Легкость обращения киевских церковных деятелей и образованных людей со словом «Россия» была очевидной для их столь же образованных современников. Хорошее образование, видимо, позволило Богдану Хмельницкому при торжественном въезде в Киев в январе 1649 г. не испугаться студентов Могилянского коллегиума, которые его приветствовали в торжественных стихах и от имени «России» (сохранились тексты). Во всяком случае, ученая православная поэзия этого круга в 1649 г. в приложении к казацкому реестру сообщала (за пять лет до воссоединения с Россией), что «с сынов Владимировых Россия упала, с Хмельницких при Богдане на ноги встала». Очевидно, что Россию киевские интеллектуалы XVIІ в. размещали явно не там, где она сейчас находится, а отождествляли ее с территорией вокруг Киева, то есть нынешней Украиной. Но они не считали ее «Россией» в том смысле, какой вкладывают в это слово последние триста лет. Они все же имели в виду исконную Русь, но с эдаким гиберболическим вывертом.