АНГЛИЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ
Характерной особенностью социально-экономического развития Англии в конце средних веков и в начале нового времени было то. что буржуазное развитие этой страны не ограничивалось только развитием промышленности и торговли.
Необходимо отметить, что в это время сельское хозяйство не только не отставало от промышленности, но по многим параметрам даже опережало ее.
Ломка старых феодальных производственных отношений в земледелии была одним из самых ярких проявлений революционизирующей роли капиталистического способа производства. Самым тесным образом связанная с рынком, английская деревня являлась рассадником не только нового капиталистического земледелия, но и новой капиталистической промышленности. Капиталистическое земледелие намного раньше, чем промышленность, стало выгодным объектом приложения капитала. Именно в
английской деревне особенно быстрыми темпами происходило первоначальное накопление.
Процесс отделения работника от средств производства, который предшествовал капитализму, в Англии начался раньше, чем в других странах. Мало того, именно здесь он приобрел свою классическую форму.
В XVI — начале XVII в. глубокие перемены коснулись самих основ экономического быта английской деревни. Производительные силы в земледелии, как и в промышленности, к началу XVII в. заметно выросли. Об этом красноречиво говорили осушение болот и мелиорация, внедрение травопольной системы, посев корнеплодов, удобрение почвы мергелем
и морским илом, а также применение усовершенствованных сельскохозяйственных орудий — сеялок, плугов и т. п. Об этом же свидетельствует и тот факт, что в предреволюционной Англии получила очень широкое распространение агрономическая литература.
Так, например, в течение первой половины XVII в. в стране было издано около 40 агрономических тракторов, которые пропагандировали новые, рациональные методы земледелия.
Сельское хозяйство приносило высокие доходы, и это привлекало в деревню много богатых людей, которые стремились стать владельцами поместий и ферм.
Для лендлорда экономически выгоднее было иметь дело с арендатором, лишенным каких-либо прав на землю, чем с традиционными держателями-крестья-нами, платившими сравнительно низкие ренты, которые нельзя было повысить до передачи держания наследнику, не нарушив при этом старинный обычай.
Рента краткосрочных арендаторов (лизгольдеров), которая была подвижной и зависящей от условий рынка, во многих поместьях начала превращаться в основную статью манориальных доходов.
Так, например, в трех манорах Глостершира к началу XVII в. вся земля уже находилась в пользовании лизгольдеров. В 17 других манорах того же графства лизгольдеры лендлордам уплачивали почти половину всех феодальных налогов.
В графствах, которые прилегали к Лондону, удельный вес капиталистической аренды был еще более высоким.
^ Средневековая форма крестьянского земледелия — копигольд — все более вытеснялась лизгольдом. Мелкие и средние дворяне в своих манорах все чаще переходили к капиталистическим методам ведения хозяйства. Таким образом, мелкое крестьянское хозяйство освобождало место крупному, капиталистическому.
Тем не менее, хотя в сельское хозяйство и широко внедрялись капиталистические отношения, в английской предреволюционной деревне основными классами продолжали оставаться — с одной стороны — традиционные держатели-крестьяне и — с другой стороны — феодальные землевладельцы — лендлорды.
И те, и другие вели между собой ожесточенную, то скрытую, то открытую, но никогда не прекращающуюся борьбу за землю. Уже с конца XV в. лорды, пытаясь использовать выгодную конъюнктуру для повышения доходности своих поместий, начали поход против крестьян-держателей и их общинной, надельной системы хозяйства. Для манориальных лордов традиционные держатели стали главной преградой на пути к новым формам хозяйственного использования земли. Для предприимчивых английских дворян первостепенной задачей стало согнать крестьян с земли.
Для достижения этой цели использовались два пути. Первый путь заключался в огораживании и захвате крестьянских земель и общинных угодий — лесов, болот, пастбищ. Второй — во всемерном повышении земельной ренты.