Вознаграждение послов было довольно скромным и далеко не соответствовало расходам, которые им приходилось нести по должности. В своих донесениях послы горько жаловались на это обстоятельство. Как указывается в донесении одного из них, «неудивительно, если многие граждане предпочитают оставаться в Венеции и жить там частными лицами, нежели отправляться послами в чужие края».
Уже в XIII веке против уклонявшихся от этой почетной, но обременительной миссии стали применяться меры в виде штрафов или запрещения занимать какие-нибудь государственные должности. Послы нередко разорялись на своем посту и влезали в долги, которые потом приходилось выплачивать республике.
Но венецианское правительство обыкновенно вознаграждало бывших дипломатов разными назначениями и, в частности, выгодными постами в левантийских владениях республики.
Исключение в материальном отношении представлял пост байюло в Константинополе при турецком владычестве — самый ответственный дипломатический пост республики святого Марка. При всей важности для венецианской республики ее владений в восточной части Средиземного моря и ее левантийской торговли, а также при сложности и деликатности ее взаимоотношений с завоевателями Константинополя, должность тамошнего байюло требовала особенного опыта. Поэтому обыкновенно на нее назначались старые, искушенные дипломаты, для которых она являлась венцом их политической карьеры.
Первоначально продолжительность посольств, пока они еще не являлись постоянным институтом, а вызывались теми или иными особыми обстоятельствами, зависела от большей или меньшей степени важности вызвавшего их дела. В XIII веке она обыкновенно не превышала 3—4 месяцев.
Однако с упрочением дипломатических связей этот срок удлинялся. В XV веке было постановлено, что время пребывания посла за границей не должно превышать двух лет. В следующем столетии этот срок был продлен до трех лет.
Послы обязаны были держать правительство венецианской республики в курсе дел государства, в котором они были аккредитованы. С этой целью они регулярно — первоначально раз в неделю, а, с улучшением средств связи, значительно чаще — отправляли на родину депеши. Эти стекавшиеся из всех стран донесения давали как бы мгновенный снимок политического положения мира.
В этот период в Европе говорили, что ни один двор не осведомлен так хорошо, как венецианская синьория. На депешах ее умных и наблюдательных послов основывалась в значительной мере вся дальновидная политика Венеции.
Части депеш или даже целые депеши были нередко зашифрованы. Дипломатические шифры всегда были объектом усиленного внимания венецианских правителей, ревнивых к тайнам собственной дипломатической корреспонденции. Уже с ранних времен венецианское правительство имело особых шифровальщиков, а в дальнейшем Совету 10-ти было поручено следить за государственными шифрами и заботиться об изобретении новых.
Искусство шифрования находилось тогда еще в зачаточном состоянии. Попав в чужие руки, шифры сравнительно легко разгадывались. Шифр обычно заключался в замене букв латинского алфавита либо другими буквами, либо арабскими цифрами, черточками, точками, произвольными фигурами. Одной букве нередко соответствовали два или три знака. Вводились также знаки, которые не имели никакого значения,— для того, чтобы запутать шифр и затруднить его разгадку для посторонних.
Другие государства Италии также начали применять шифр в своих дипломатических посланиях. В канцелярии папы римского шифры применялись уже в первой половине XIV века и сначала заключались в замене некоторых слов другими, условными. Так, вместо «гвельфы» писалось «сыны Израиля», вместо «гибеллины» — «египтяне», вместо «Рим» — «Иерусалим». Хорошо разработанные системы шифров применялись уже в XV веке в Милане и во Флоренции.
Шифрованная дипломатическая переписка вызывала неудовольствие, а иногда протесты и репрессии со стороны заинтересованных дворов. Так, султан Баязид II, узнав, что венецианский байюло Джероламо Марчелло посылает своему правительству шифрованные письма, приказал ему в три дня покинуть страну. Султан заявил, что он вообще не намерен терпеть у себя при таких условиях венецианского байюло.
Несмотря на длительные переговоры, венецианская колония в Константинополе долго после этого случая оставалась без главы. Депеши венецианских послов дополнялись другими весьма важными документами — итоговыми отчетами закончивших свою миссию дипломатов.
Согласно установившемуся с давних пор обычаю посол в течение 15 дней по возвращении обязан был прочесть в торжественном заседании синьории речь, которая представляла подробное донесение о состоянии государства, при котором он был аккредитован. По окончании заседания посол передавал текст своего донесения великому канцлеру, который немедленно помещал его в секретный архив дипломатических актов.
Этот своеобразный обычай сохранился до последних дней республики и был закреплен особым постановлением. Согласно этому постановлению послы должны были собственноручно записывать свои наблюдения после их произнесения и передавать их затем для хранения в архивы секретной канцелярии.
«Таким образом,— говорится в постановлении об этих документах,— о них сохранится вечная память, и чтение их сможет быть полезным для просвещения тех, кто в настоящее время управляет нами, и кто в будущее время будет к этому призван».
Донесения венецианских послов очень ценились иностранными государствами, которые всячески стремились раздобыть их. Несмотря на всю окружавшую эти документы тайну, многочисленные копии с них все же проникли во внешний мир.
В своих донесениях послы давали подробные характеристики государей и вообще руководящих лиц страны, в которой выполняли свои обязанности, описывали придворные группировки, материальные, финансовые и военные ресурсы государства. Послу при отправлении его в миссию давалась подробная инструкция, в которой указывалось, что он должен был делать, что и как говорить, за чем наблюдать.
Венецианскому послу Контарини, отправленному в 1492 году к французскому двору, было вручено обстоятельнейшее наставление, тщательно перечислявшее все пункты его поздравительной речи по случаю бракосочетания Карла VIII; посол должен был выразить удовлетворение республики святого Марка по поводу столь радостного события.
«И эти вещи,— гласила инструкция,— вы постараетесь высказать со всевозможным красноречием и изысканностью стиля». Чем красноречивее будет посол, тем, мол, лучше выполнит он желание республики. Однако, предостерегала инструкция, посол должен высказать все это в ни к чему не обязывающих, общих выражениях, как это и подобает посланникам.
Затем инструкция переходила к поздравительной речи королеве, напоминала о необходимости посетить виднейших вельмож Франции и заканчивалась наставлениями о преподнесении королеве подарка из драгоценных венецианских тканей. Так руководила своими послами Венеция.
По сравнению с тем хаосом, в котором находились в XV веке административные функции большинства европейских государств, столь точная регламентация деятельности заграничных агентов Венеции представляла строгое и стройное целое. Талантливые и блестящие дипломаты были тогда вообще нередким явлением. Но дипломатия как таковая впервые была доведена до степени искусства и системы именно в Венеции.
По свидетельству Филиппа Коммина, в Венеции «в настоящее время дела ведутся более мудро, чем в какой бы то ни было монархии или республике мира».
Приемы итальянской и особенно венецианской дипломатии оказали сильнейшее влияние на дипломатию складывавшихся в это время в Европе монархий Испании, Англии, Франции, Швеции и Австрии.
ИСКУССТВО ЭПОХИ ВОЗРОЖДЕНИЯ
То, что принято называть Возрождением, было утверждением преемственности великой античной культуры, утверждением новых идеалов. Результатом вступления Западной Европы на новый путь в экономическом и политическом развитии были весьма важные перемены во всей культурной жизни. Возникло экспериментальное естествознание, произошло открытие и изучение памятников античной культуры, развивались искусства и светское мировоззрение, ослабившее духовный диктат церкви, возникли литературы на новых современных языках и появился профессиональный театр.