Сравнительно быстрая трансформация индустриальных стран — и в этом, видимо, парадокс и парадигма их развития — определялась не только масштабами вытеснения прежних форм производства, но и достижением органического синтеза современных и традиционных факторов роста, роль которых в становлении индустриальной цивилизации и придании ей относительной устойчивости оказалась весьма значительной.
Отмечая глубину произошедших сдвигов, не стоит чрезмерно преувеличивать их реальные масштабы. Формирование механизма экономического роста было отнюдь не безболезненным процессом. Во многих странах первые два поколения людей, живших в условиях промышленного переворота, заплатили немалую социальную и экологическую цену.
В ходе индустриализации стран Европы, Северной Америки и Японии возросла неравномерность их экономического развития, обострились противоречия между прежними и будущими лидерами мирового капиталистического хозяйства. Бывшая «мастерская мира», не сумевшая в должной мере адаптироваться ко второму витку промышленной революции (конец XIX — начало XX в.), т. е. обновить технологические и институциональные структуры, в некоторой степени обессиленная экспортом финансового и человеческого капитала, сдавала свои позиции (многое из сказанного справедливо также и для Франции).
США, Германия и Япония, в гораздо меньшей степени придерживавшиеся рикардианских принципов «естественных преимуществ», постепенно преодолели сырьевую полупериферийную специализацию своих экономик благодаря последовательной реализации национальных стратегий развития, эффективным институциональным реформам, форсированному наращиванию инвестиций в наиболее передовые средства производства и коммуникаций, а также в образование, науку и культуру.
Экономический рост индустриальных стран, при всей его конфликтности, был в целом относительно сбалансирован и имел широкую основу. Он происходил не за счет ограбления и подрыва сельского хозяйства (как это не раз случалось при попытках быстрой модернизации в XX столетии), а на базе его всемерной интенсификации, при подтягивании полутрадиционных и традиционных сегментов экономики, а также приоритетном развитии инфраструктурных отраслей. Привлечение зарубежных технологий и капиталов сочеталось с активным использованием внутренних ресурсов во многом благодаря компетентным действиям государства, его дозированному интервенционизму, направленному на формирование эффективных механизмов созидательной конкуренции. Наибольших успехов в XIX–XX вв. добились те страны, которые наряду с интенсификацией материального накопления обеспечили приоритетное развитие человеческого капитала.
Европейская экспансия и колонизация оказали весьма противоречивое воздействие на социально-экономические структуры афро-азиатских и латиноамериканских обществ. Столкнувшись в ходе развертывания своей экспансии с менее динамичными и менее технологически развитыми цивилизациями, европейцы не преминули воспользоваться своим преимуществом в навигационных средствах и огнестрельном оружии для установления господства и навязывания неравноправных договоров. Вначале были созданы торгово-военные форпосты, а впоследствии — огромные колониальные империи.
Межцивилизационный «контакт» привел к большим человеческим жертвам как в Новом Свете, так и в некоторых регионах Азии и Африки. Насилие, непосильный труд, а главное, инфекционные заболевания, к которым у индейцев не было иммунитета, вызвали значительное сокращение численности населения в Латинской Америке. Заселение Америки чернокожими невольниками обернулось немалыми потерями для тропической Африки.
Начало европейской колонизации сопровождалось откровенным грабежом, прямой и косвенной эксплуатацией природных ресурсов и коренного населения. Наплыв из метрополий дешевых фабричных товаров во многом разрушил местное, прежде всего городское, ремесло, включая производство предметов роскоши. Таким образом, в первой половине XIX в. в целом доминировали негативные, разрушительные тенденции.
Попытки самостоятельной модернизации в ряде стран Латинской Америки, получивших независимость в 1820-е годы (Бразилия, Мексика, Парагвай), а также в Египте эпохи правления Мухаммеда Али (1820–1830), во многом навеянные опытом индустриализации западноевропейских государств, оказались в конечном счете неудачными.