Моржа здесь, как уже было сказано, огромное количество, но зимой его нет. Лето же слишком коротко. А туманы и штормовые дни ограничивают сезон охоты на моржа одним месяцем. За этот месяц надо заготовить мяса на остальные одиннадцать месяцев. Беспечность эскимосов, малочисленность охотников и тихоходность имевшихся в нашем распоряжении вельботов и байдар очень усложняли заготовку мяса. Поэтому все силы в летний период бросались на моржовую охоту. Сотрудники фактории наравне с охотниками были заняты добычей мяса. Зато вторую и третью зимовки колония провела вполне благополучно и проделала большую работу по сбору материалов, характеризующих природные условия острова.
К таким материалам нужно отнести, во-первых, метеорологические наблюдения. Ведение их было возложено на врача фактории Н. П. Савенко. Он регулярно проводил их в течение всех трех лет.
Мною за время пребывания на острове собраны коллекции по фауне, флоре, геологии и палеонтологии острова и проведена маршрутная съемка побережья острова. В этих работах неоценимые услуги оказал мне второй сотрудник фактории И. П. Павлов. Часто помогали в работе и эскимосы. Правда, побуждения их были не всегда одинаковы. Птиц они приносили мне, в большинстве случаев имея в виду обещанную плату.
Увидев, что я собираю растения, при чем беру их обязательно с цветами, эскимосы решили, что эти цветы будут увезены в Москву, там их посмотрят, срисуют, сделают с такими рисунками ситцы и пришлют на Чукотку и о. Врангеля. Поэтому все, и особенно женщины и девушки, заботливо приносили каждый, вновь замеченный цветок и показывали место, где он был найден. Это значительно облегчало работу. Позднее я рассказал им цель сборов, но им работа настолько понравилась, что они продолжали приносить мне цветы, требуя иногда в награду показать, как выглядят засушенные растения в моем гербарии на белом листе бумаги.
Самой трудной была работа по съемке. Она была закончена весной 1928 года, после двадцативосьмидневной поездки на собаках при лютых морозах. Еще осенью 1927 года была сделана попытка нанести остров на карту. Но эта первая попытка не дала никаких результатов. Выехав на работу с т. Павловым 8 октября, я попал в полосу жестких метелей и туманов. Из двадцати шести дней пути было только два с половиной дня, в которые можно было вести работу. Все же остальное время по трое и четверо суток завывали метели, державшие нас в палатке. Всю силу свирепствующих здесь метелей ясно может представить только человек, испытавший эту прелесть на себе.
X. Поездка по острову.
Середина марта. Ясное утро. Легкий юго-восточный ветерок. Сильный мороз.
Наши сборы недолги. Нарты увязаны накануне. Запрягаем собак — и в путь. Со мной Анакуля, Етун, Аналько, Нноко и жены двух последних — Махшук и Тыманаун.
Цель поездки — пересечь остров и оставить на северной стороне Аналько и Нноко с женами. Они будут первыми поселенцами на северном берегу.
У нас три упряжки собак. На каждую собаку приходится около 30 килограммов груза. Они сильно исхудали за полярную ночь. Все же, несмотря на это, без особого труда тащат нарты.
Но не отъехали мы еще и десяти километров от колонии, как движение начало замедляться. Через час после отъезда ветер перешел на восточный, а еще через полчаса начался встречный норд.
Даль затуманилась. Под ногами закурился снег. Навстречу текут миниатюрные снежные ручейки. Они заметно растут. Словно пар, все выше и выше подымается над ними мельчайшая снежная пыль. Налицо все признаки начинающейся метели.
Отсылаю обратно Аналько с женщинами, а с остальными, продолжаю путь, решив, если удастся, завезти сначала продукты и снаряжение. Полчаса еще продвигаемся сравнительно легко. Но ручейки снежной пыли все растут, соединяются. Снежную пыль несет уже на высоте метра. Собаки начинают останавливаться. Ветер крепнет с каждой минутой. Скоро начинается настоящий ад. Ветер поднял снежную пыль до 10 метров и, словно взбесившись, бросает ее в лицо. Почти невидимые кристаллики снега бьют с такой силой, что скоро мучительная боль начинает сводить все лицо. Анакулина нарта идет в пятнадцати метрах позади моей, а я различаю только ее силуэт. Третьей нарты совсем не видно. Чтобы не растерять спутников, останавливаюсь и все три нарты связываю общим ремнем. Вверху просвечивает голубое небо. Может быть метель стихнет? Вперед!
Лицо перестало чувствовать удары снега. На нем сплошная ледяная маска. Чувствую, как легкие наполняются влагой. Дышать трудно. Дыхание парализуется. В изнеможении бросаюсь на нарту. И вдруг… чудо! Еле волочившаяся нарта, словно птица, понеслась вперед. Мелькает мысль: «Собаки подхватили — значит медведь». Сдергиваю с плеч винчестер. А нарта летит — в ушах резкий свист, голова кружится… Всем телом наваливаюсь на тормоз. И… новое чудо! Никакого сопротивления. Срываю с лица снежную маску и гляжу на собак. Видно только ближайших. Они лежат, свернувшись клубком и уже наполовину занесены снегом. У нарты замело полозья. Я понял, что собаки давно остановились. Снежная пыль несется навстречу сплошной массой и создает полную иллюзию бешеной гонки. Анакулины собаки также спокойно лежат за моей нартой, а ездок, как и я, не замечает остановки…