— Марго, Роза объявилась?
Первая, которую назвали Марго, согласно опускает глаза:
— Только что.
— Ты развелся? — в трубке слышна радость. — Значит…
— Откуда? — цедит мужчина. Он недоуменно кривится. Нога на ногу. Дым в сторону краем рта. Пепел в пепельницу, очень осторожно — он все же не дома.
Ох уж эти бабы. Владимир Терентьевич недоволен. Роза, конечно, хороша, но у него на уме другое.
— Школьная подруга в ЗАГСе, — открывает она карты.
— И ты ей?!..
— Но ты же…
Опять впереди паровоза. Почему женщины всегда так?
Он молчит.
— Я думала…
— Не давал повода.
— Зачем же?
— Превентивные меры, — кисло усмехается Владимир Терентьевич. Привычным движением он достает из кармана флакончик со спреем и поочередно прыскает в обе ноздри — с заложенным носом разговаривать трудно, и выглядит такой разговор несолидно. А с дамочками вроде Розы нужно быть твердым. Продышавшись, он продолжает тем же деловым тоном: — Доброжелатели позвонили, и пришлось. Это как бы не всерьез.
— Как бы или действительно не всерьез?
Владимир Терентьевич не удостаивает ее ответа.
Только что он сделал большое дело. Сам не ожидал, что решится. Решился. Потому что только так он построит новое лучшее будущее.
Роза вздыхает. Говорит с бархатным придыханием:
— У тебя проблемы?
— Уже не у меня. — Он снисходит до нежности. — Прости, рыбка, мне сейчас некогда. Прощай.
Владимир Терентьевич говорит тихо, поскольку не один.
— Что у Розы?
— Не успели, — отвечает первая.
— В каком смысле? — не понимают остальные.
— Он уже разводится. Правильнее сказать в прошедшем времени — развелся. Вчера. Срочно. Приплатил сотрудникам ЗАГСа за скорость.
— Обидно, — бурчит под нос третья. — А что со вторым?
— У Лизы не было возможности. Клянется, что завтра.
— Последний срок.
— Может, кто-то другой возьмется? — третья до хруста потягивается, ее и без того антигравитационные достоинства выпячиваются… Таким способом она привычно издевается над древними, с ее точки зрения, старухами, которым с разной скоростью летят четвертые, а то и пятые десятки. — Сколько можно ждать? Пора перепоручать.
Марго сообщает:
— Чарли в этом направлении ведет кое-что параллельно.
Это всех успокаивает. Чарли — это да. У Чарли все под контролем.
Их Комиссия — это как бы «Ангелы Чарли» из старенького боевичка, потому и основателя прозвали именно Чарли, так само получилось. А уж ангелы или демоны — это кому как. Себя они ангелами не считали.
Глава 5
Чем метеорит отличается от метеора? Тем, что второй еще летит.
Алекс прилетел быстро. Звонок по домофону, пять секунд на три пролета, приближающийся звук шагов на площадке… Дверь уже открыта.
— Рассказывай.
Метеорит.
Кирилл не утаил ничего. Заснеженные шапка, теплая куртка и ботинки Алекса остаются в прихожей.
— Понятно. — Он сосредоточен. — На кого думаешь?
Пожатие плеч. Если бы. Тогда Кирилл не спал бы дома, а действовал.
— Понятно, — повторяет Алекс. Его уверенное спокойствие постепенно передается Кириллу. — Давай по порядку. Кто мог забрать из садика?
— Я. Кристина. Больше никто.
— Алена?
Кирилл хмурится:
— Могла. В смысле, что с ней Павлик тоже пошел бы. Больше ни с кем. Но Алене ребенка бы не отдали, в садике строгие правила.
— Кристине сообщил?
— Нет. Никому.
— Кристина не могла забрать, а тебе не сказать?
— Она звонила всего за пять минут до того, как я пошел за Павликом. Слезно уверяла, что не успевает. Розыгрыш не в ее стиле. Она знает, что за такой розыгрыш я ее прокляну и придушу. Нет, это точно не она.
На улице грохочут ночные работы по благоустройству. Бьет по ушам перекрикивание водителей снегоуборщика и самосвала. Крепкие выражения на весь двор. Ночью слышно ого. Алекс морщится.
— Дедушки-бабушки-родственники? — вопросительно ползет вверх одна его бровь.
— Мои на Дальнем Востоке. Мать Кристины скончалась.
— Отец?
— Давно разошлись. Он тоже издалека.
— У Алены?
— В Беларуси. Я с ними даже не знаком.
В глазах гостя — изумление.
— Они друг с другом не общаются, — поясняет Кирилл. — Я надеялся, что на свадьбу кто-то приедет. Роспись через неделю.