Выбрать главу
В своей возвышенной манереСэр Ричард Блэкмор рифмовалИ, если ум его не подводил,То он привольно время проводил,Меж эпикой и смертью, не страдая,Свои стишата день-деньской кропаяИ этим время злостно убивая;Как Феб в своей злащеной колесницеТо песней величавой разразится,То юную Ниобу пристрелит.

Сэр Ричард Блэкмор был врачом, и в то же время очень плодовитым и очень безвкусным поэтом, чьи работы сейчас забыты, и упоминаются Муром лишь для остроумной шутки.

От редактора. Судьба Ниобы и ее детей была одной из любимых тем античного искусства. В числе древнегреческих скульптур на эту тему особенно славилась группа, украшавшая собой фронтон одного из малоазийских храмов Аполлона, впоследствии перевезенная в Рим и поставленная в тамошнем храме Аполлона Созиана. Воспроизведение ее представляет собой известная группа Ниобид, хранящаяся в музее Уффици во Флоренции, а также отдельные ее части и копии, находящиеся в других музеях, напр. в Ватикане («Убегающая дочь Ниобы»), в Дрездене и Мюнхене (две фигуры убитых сыновей и так наз. «Илионей»). Части группы, хранящиеся в Уффици, изображают Ниобу с припавшей к ней дочерью, шесть сыновей, трех дочерей и педагога; вся же группа состояла, по всей вероятности, из 16 фигур: 8 мужских и 8 женских.

Историки искусства еще не пришли к окончательному заключению относительно того, кому из великих греческих ваятелей принадлежал оригинал, повторением которого являются дошедшие до нас фигуры Ниобид – Праксителю или Скопасу, но, судя по смелости их движений, тонкой обработке форм и патетичности выражения, с наибольшей вероятностью можно приписать этот оригинал второму из названных мастеров.

Историю Ниобы рассказывает замечательный русский поэт А. Н. Апухтин в одноименном стихотворении:

Над трупами милых своих сыновейСтояла в слезах Ниобея.Лицо у ней мрамора было белей,И губы шептали бледнея;«Насытиться, Латона, печалью моей,Умеешь ты мстить за обиду!Не ты ли прислала мне гневных детей:И Феба, и дочь Артемиду?Их семеро было вчера у меня,Могучих сынов Амфиона,Сегодня… О, лучше б не видеть мне дня…Насыться, насыться, Латона!..Вы, боги, всесильны над нашей судьбой,Бороться не можем мы с вами:Вы нас побиваете камнем, стрелой,Болезнями или громами…Но если в беде, в униженьи тупом,Мы силу души сохранили,Но если мы, павши, проклятья вам шлем,Ужель вы тогда победили?Стоит Ниобея безмолвна, бледна,Текут ее слезы ручьями…И чудо! Глядят: каменеет онаС поднятыми к небу руками.Тяжелая глыба влилась в ее грудь,Не видит она и не слышит,И воздух не смеет в лицо ей дохнуть,И ветер волос не колышет.Затихли отчаянье, гордость и стыд,Бессильно замолкли угрозы…В красе упоительной мрамор стоитИ точит обильные слезы…

Глава IV. Юнона и ее соперницы

Ио

Однажды жена царя богов Юпитера богиня Юнона заметила, как небо внезапно потемнело, и сразу же заподозрила, что ее муж поднял тучу, чтобы скрыть какие-то свои темные дела. Она мигом расчистила небо и увидела мужа на берегу прозрачной реки, а рядом с ним стояла прекрасная телочка. Юнона заподозрила, что за обличьем телки скрывается какая-то прекрасная нимфа или кто-то из смертных – так и было на самом деле; потому что это была Ио, дочь речного бога Иноха, с которой Юпитер заигрывал, а когда он стал опасаться приближения своей жены, то изменил внешний вид своей пассии.

Юнона присоединилась к своему мужу, а заметив телку, похвалила ее красоту, и спросила, чья она была и из какого стада. Юпитер, чтобы прекратить вопросы, ответил, что это было его новое творение из земли.

Бюст Юноны, найденный в Италии на вилле Лудовизи

Юнона попросила ее себе в подарок. Что мог в такой ситуации сделать Юпитер? С одной стороны, ему не хотелось отдавать свою возлюбленную жене; но… как отказать царице богов в таком пустячном подарке как простая телка? Он не мог этого сделать, не вызвав подозрения; потому и согласился. Богиня все еще не освободилась от подозрений, поэтому она передала телку своему верному слуге Аргусу, чтобы тот за ней строго присмотрел.

У Аргуса было сто глаз, и из них одновременно могли спать не более двух, так что он следил за Ио постоянно. Он мучил ее, кормя через день, а ночью он обвязывал ее мерзкой веревкой вокруг шеи. Она бы протянула руки, чтобы вымолить свободу у Аргуса, но у нее не было рук для этого, а вместо голоса она мычала, что пугало даже ее саму. Ио видела своего отца и сестер, проходящих мимо нее, и страдала от того, что они похлопывали ее по спине и восхищались ее красотой. Отец протянул ей пучок травы, и она лизнула протянутую руку. Она очень хотела, чтобы он узнал ее и выполнил бы ее желание; но, увы! для этого ей нужны были слова. Наконец, она додумалась писать, и написала рогом на песке свое имя – оно было коротким. Инох узнал его, и поняв, что под таким обличьем скрыта его дочь, которую он давно и безуспешно ищет, стал скорбеть по ней и, обняв ее белую шею, воскликнул: