И это событие, хотя они и ни разу впоследствии не возвращались к нему, с бесповоротностью отметило окончание их союза.
Молодой Дэлвуд продолжал сидя наблюдать за пасмурным декабрьским днем сквозь серые стекла приемной секретариата ООН. На лице его плавала широкая улыбка, глаза светились невыразимым счастьем. Трэквейру пришлось почти кричать, чтобы привлечь его внимание.
— Дэлвуд! Я вам задал вопрос.
— Да, мистер Трэквейр? Рад вас видеть. Чудесный денек, не правда ли?
— Как ваша мать, Дэлвуд?
Улыбка молодого человека расплылась еще шире.
— Очень хорошо. Она отлично себя чувствует. Она покинула госпиталь сегодня утром, и даже без посторонней помощи.
— А я так понял, что ее состояние почти не оставляет надежды.
— Мы все так считали, но, слава Богу, ошибались. Врач даже сказал, что она проживет еще двадцать лет.
— Сейчас ей восемьдесят, верно? Оптимизм этого врача выглядит несколько безоглядным, но я очень рад, что она выздоровела.
Трэквейр повернулся, намереваясь пройти к себе.
— Мистер Трэквейр, — нервно окликнул его Дэлвуд, — одна особа ожидает вас в кабинете.
— Почему было не оставить ее ожидать здесь? Кто эта особа?
Дэлвуд потупил взор и покраснел.
— Брат Лучезарной Благодати, мистер Трэквейр.
Трэквейр издал глухое рычание, предшествующее взрыву, и Дэлвуд поспешил добавить:
— Понимаете, я его встретил вчера вечером в госпитале. Он навещал больных, а моя мать только что умерла…
— Вы говорили, она выздоровела.
— Позвольте мне закончить. Она только что умерла, и санитары выносили покойную в холл, когда мы столкнулись с братом Благодати. Он простер свою правую руку над телом… и она ожила, мистер Трэквейр, а раковая опухоль исчезла. Врач, осматривавший ее, заявил, что она производит впечатление шестидесятилетней. По его словам, это было чудо.
— Дэлвуд, если вы доставите антибиотики в поселение австралийских бушменов, вы очень быстро заработаете себе репутацию чудодея.
— Прекрасно понимаю, мистер Трэквейр. Однако она умерла, а теперь снова живет. Речь в данном случае идет о самом великом чуде, разве нет? Даже если этому можно найти объяснение.
— Примерно то же самое я думаю о присутствии шарлатана в моем кабинете. Есть ли какое-нибудь объяснение этому чуду?
— Ну, после того, как он вернул жизнь матери, он еще некоторое время оставался рядом, беседуя с нами, и я уже не помню, кто именно, мать или я, помянули о моем месте работы…
— Впрочем, это не имеет большого значения. Скорее всего, он и так знал. Думаю, таковой и была цель его визита в госпиталь Бельвю и воскрешения вашей матери.
— Возможно, мистер Трэквейр. Как бы то ни было, я не мог отклонить встречу. Если бы он позвонил и представил свою просьбу по всей форме, я уверен, вы бы его приняли. Сейчас вы не перегружены работой. Я просто не сумел найти повода для отказа. Кроме того, я…
Дэлвуд умолк, смущенно ерзая на стуле.
— Продолжаете, Дэлвуд!
— Я обратился, мистер Трэквейр. Брат Благодати попросил меня сделать это, и моя мать тоже. Видите ли…
Дэлвуд встал и двинулся к своему начальнику с пылким видом.
— …Это правда! Да, это правда! Жизнь священна, и Бог представлен во всем, что нас окружает. Мне открыли глаза, и…
— Дэлвуд, похоже, вы выпили одну из его пилюль.
— А почему бы и нет, мистер Трэквейр? Запретите ли вы диабетику принимать инсулин? Отберете ли у сумасшедшего его лекарства?
— Это нельзя сравнивать.
— Наоборот. До тех пор, пока не спадет пелена с наших глаз, мы не сможем увидеть Старый Мир в его истинном обличье. Наша жизнь омерзительна, жестока и бессмысленна. В ней нет места ничему, кроме ненависти и бесконечного страха… О, как велика наша слепота. Но когда, в конце концов, открываешь Любовь, Любовь неодолимую…
— Да заткнитесь же, Дэлвуд! Вы напоминаете мне о жене. Для начала я должен изгнать этого великого знахаря из моего кабинета. Уладив данное дело, я займусь вами.
В ореоле святости брат Лучезарной Благодати двинулся навстречу, протягивая ему свои хрупкие руки. Для рукопожатия или благословения? Трэквейр не знал. Неподпоясанные желтые одежды Лучезарного развевались вокруг его тела в стерильном и неподвижном воздухе кабинета.
— Дорогой, дорогой брат Трэквейр, — затянул пришелец, — я так ждал этого момента!