Имена продолжали сыпаться как из рога изобилия. К этому времени я вновь сидел на своем месте с лепешкой в руке. Благосклонно улыбаясь, я подался вперед и спросил:
– Джентльмены, а что вы скажете насчет кадета По?
Воцарилось молчание. Мне подумалось, что Тайер и Хичкок не расслышали фамилию. Нет, они прекрасно ее расслышали. Они просто опешили.
Теперь на меня потоком полились возражения. Их было столько, что всех и не упомнить. Какой помощник из кадета-первогодка, который еще ни разу не сдавал экзаменов? А известно ли мне, что за свое недолгое пребывание в академии По успел отличиться многочисленными нарушениями распорядка? Он был записан отсутствующим на вечернем параде, параде своего класса и приготовлениях к караулу. Еще несколько записей отмечали его высокомерное и даже вызывающее поведение. В прошлом месяце его фамилия фигурировала в списке главных нарушителей распорядка. Что касается его успехов в учебе…
– Среди восьмидесяти кадетов своего класса По занимает семьдесят первое место, – сообщил мне Тайер.
Для него и Хичкока это было просто немыслимо: я прошу себе в помощники плебея, да еще лентяя и разгильдяя, предпочитаю его кадетам старших классов, отличающимся усердной учебой и безупречным поведением. Опять замелькали эпитеты «вопиющий», «беспрецедентный» и так далее…
Я дал им обоим выговориться. Они были людьми военными и привыкли мыслить в иных плоскостях. Когда шквал возражений и возмущений иссяк, я сказал:
– Джентльмены, а теперь прошу меня внимательно выслушать. Моим помощником никак не может быть кадет старшего класса и в особенности – находящийся на должности кадетского офицера. Ведь все знают, что кадетские офицеры постоянно вам докладывают. Можно ли им доверить какую-нибудь тайну? Ответ, думаю, очевиден. На месте кадетов, если бы мне захотелось чем-нибудь поделиться, я бы рассказал о своем секрете такому, как По.
Тайер повел себя несколько странно: указательными пальцами прижал и оттянул кожу в уголках глаз.
– Мистер Лэндор, это в высшей степени противоречит всем правилам, – сказал он.
– Убийство кадета и надругательство над его мертвым телом тоже противоречит всем правилам, – парировал я. Не дав ему опомниться, я ринулся в атаку: – А ведь не кто иной, как По, подсказал мне мысль расспросить кадета Лугборо. Этот парень отличается изрядной наблюдательностью, которую он прячет под своими выходками и хвастливой болтовней. Но я умею отсеивать шелуху, джентльмены.
– Вы действительно уверены, что По справится с таким поручением? – глухим от изумления голосом спросил Хичкок.
– Не начав с ним работать, я пока ничего сказать вам не могу. Но задатки у парня имеются.
Тайер скептически усмехнулся и покачал головой.
– Обещаю вам, полковник: если кадет По окажется непригодным, я честно признаю ошибочность своих предположений и безропотно приму любую из предложенных вами кандидатур.
Хичкок закрыл рот ладонью, словно не желал выпускать произносимые слова:
– Если говорить безотносительно личности этого кадета, По достаточно смышлен. Даже Берар вынужден это признать, а уж ему трудно угодить.
– Росс придерживается того же мнения, – неохотно добавил Тайер.
– Во всяком случае, рядом с остальными плебеями По не выглядит желторотым юнцом. Должно быть, служба в армии его чему-то научила.
Наконец-то за все время, проведенное в полковничьей гостиной, я узнал что-то полезное.
– Значит, он успел послужить в армии? – спросил я, надеясь узнать дополнительные подробности.
– Три года, – ответил Тайер.
– Признаться, я ошеломлен, джентльмены. Мне он назвался поэтом.
– Он вам не солгал, – печально улыбнувшись, сказал Хичкок. – Я являюсь обладателем двух книжек его стихов.
– И они достойны похвалы?
– В какой-то мере, да. Правда, в них очень мало смысла. Во всяком случае, с моими скромными способностями этот смысл не постичь. Мне думается, в раннем возрасте его слишком опьянила поэзия Шелли.
– Если бы он опьянялся только поэзией, – пробормотал Тайер.
Последнее замечание заставило меня побледнеть. Думаю, читатель, ты меня поймешь и простишь: ведь не далее как вчера я видел кадета По в заведении Бенни. Видел я и то, какой походкой он оттуда выбирался. А полковник Тайер, оказывается, лучше, чем я думал, осведомлен об особенностях своих кадетов. Уж не завербовал ли он себе в соглядатаи деревья и камни?
– Что ж, джентльмены, приятно узнать, что его поэтические упражнения вылились в осязаемую форму. Мне думается, кадет По любит сочинять разные истории, делая себя главным героем повествований.
– Я бы добавил: интригующих повествований, – сказал Хичкок. – Желаете пример? По рассказывал, что является внуком… Бенедикта Арнольда. Впоследствии нас с полковником замучили вопросами, так ли это.
Здесь, читатель, я не выдержал и громко расхохотался, взорвав сонную атмосферу полковничьей гостиной. Ну что за безумец этот По! Решиться говорить такое в Вест-Пойнте – том самом месте, которое генерал Арнольд когда-то намеревался сдать войскам короля Георга[39] и наверняка бы сдал, если б не арест майора Андре… Эта история По явно выходила за пределы здравого смысла.
Конечно, сочинитель подобных историй не мог рассчитывать на благосклонность Сильвейнуса Тайера. Губы полковника стали совсем тонкими, а глаза приобрели голубизну льда. Повернувшись к Хичкоку, он сказал:
– Вы забыли упомянуть самую интригующую из историй По. Он же называет себя убийцей.
Мы надолго замолчали. Хичкок глядел в пол, морща не только лоб, но и все лицо.
– Полагаю, джентльмены, вы не поверили в эту выдумку, – наконец сказал я. – У меня просто в голове не укладывается, чтобы этот человек мог лишить кого-то жизни.
– Если бы я поверил в этот бред, то немедленно выгнал бы его из академии, – резко ответил Тайер.
Он схватил чашку и залпом допил остывший чай.
– Вопрос в том, верите ли в это вы, мистер Лэндор.
Тайер водрузил чашку себе на колено, откуда она тут же покатилась вниз, однако полковник успел ее подхватить, не дав упасть. Потом он слегка зевнул и сказал:
– Если уж вам так хочется заполучить По себе в помощники, может, вы пойдете и спросите его согласия?
Рассказ Гэса Лэндора
8
30 октября
Теперь, когда пыль моих споров с Тайером и Хичкоком улеглась, оставалось единственное – подступиться к кадету По. Капитан предложил зазвать его куда-нибудь на чердак и там устроить тайную встречу. Я придерживался противоположного мнения: лучше действовать на виду у всех – так мы лучше сумеем скрыть наши истинные намерения и избежим ненужных подозрений. Хичкок согласился, и в среду утром мы с ним неожиданно явились в класс преподавателя Клодиуса Берара, где в числе прочих кадетов занимался и По.
Мсье Берар родился и вырос во Франции. Служба в наполеоновской армии не привлекала молодого француза, и он освободился от воинской повинности вполне законным способом, наняв себе замену. Все шло прекрасно до тех пор, пока человека, пошедшего служить вместо него, не убило в Испании пушечным ядром. Над мсье Бераром вновь нависла угроза армейской службы. Быстро сообразив, что к чему, он собрал вещички и спешно отплыл в Америку. Оказавшись по другую сторону Атлантического океана, мсье Берар стал зарабатывать преподаванием родного языка сначала в Диккинсоновском колледже[40], а затем в Военной академии. Должно быть, этот француз не раз задумывался об иронии судьбы, которая все равно привела его в армию. Конечно, служить в тишине Гудзоновских нагорий было куда приятнее, чем в каком-нибудь пехотном или артиллерийском полку, ведущем боевые действия. Но иногда мсье Берару становилось невыносимо слушать, как американские оболтусы безбожно перевирают французские слова. Тогда он начинал сомневаться: стоило ли покидать родину? Может, опасность была не так уж велика и он поторопился? Эти мысли то затихали, то вновь будоражили разум мсье Берара, отчего его зрачки всегда излучали какое-то беспокойство.
40
Учебное заведение в городе Карлисл, штат Пенсильвания, названное в честь одного из его основателей – государственного деятеля Джона Диккинсона.