Но кто виноват? Кочетову, как и всякому ортодоксальному верующему, не хотелось разочаровываться в вере, то есть, в данном случае, в вере в партию, но логика жизни и наблюдения постепенно подводила его именно к этому: Брежнев и его идеологический аппарат уже не ловили мышей — и не только из-за старости и соответствующих болезней, но, в основном, всё из-за того же пофигизма. В то время слово «идейный» уже получило в народе откровенно ироническую коннотацию: быть «идейным» значило быть старомодным дураком, и в этом партия и народ уже были едины: народ — откровенно, партия — умолчанием.
Кочетов мучительно чувствовал, что «век вывихнул сустав», но, по своей ортодоксальной вере, полагал, что достаточно усилить идеологию работу партии, этого, так сказать, совокупного соборного разума, — и всё наладится. Однако на деле «идеологическая работа» сводилась к профанации, и всё только разлаживалось и принимало гипертрофированно-пародийные масштабы, всё больше и больше, всё комичней и всё трагичней.
Прочитав «Чего же ты хочешь?», Брежнев, по свидетельству очевидца, позвонил Кочетову, произнёс ритуальные слова про «весьма непростые вопросы», поставленные в романе, выразил надежду на встречу. Встреча не состоялась, Суслов помалкивал, но, судя по рецензии Ю. Андреева в «Литературной газете», явно написанной с голоса Суслова, последнему роман не понравился своей откровенностью. В частности, рецензенту не понравилось, какой в нём представлена советская молодёжь, а она там была представлена фарцовщиками, пофигистами, поклонниками жвачки, глупой музыки и даже стриптиза в исполнении Порции Браун. «Где автор видел подобное? У нас ведь растёт идейно здоровая молодёжь!» — возмущался идейно подобострастный рецензент. Так в том-то и дело, что подобное «виделось» везде, и никакого «идейного здоровья» ни в молодом спекулянте (из фильма «Берегись автомобиля», в исполнении Миронова), ни в молодом пофигисте, любителе западной музыки и западных мод (из фильма «Самая обаятельная и привлекательная», в исполнении Абдулова) не наблюдалось. Такова была массовая тенденция, а «идейные», как было сказано, молчаливо и даже явно осуждались обществом.
Приятно ли было Суслову увидеть плоды уже собственного идеологического пофигизма (глубокая старость и усталость, что вы хотите, даже при самом большом уважении)? Разумеется, нет. В итоге роман «Чего же ты хочешь?» не был напечатан отдельной книгой (впоследствии он был издан в виде книги лишь в Белоруссии, по указанию Машерова, который, похоже, был единственным по-настоящему идейным членом Политбюро). Не вошёл этот роман и в собрание сочинений Кочетова, изданное в 1989 году: видимо, Горбачёву был неприятен этот коллективный портрет явной деградации советского общества, которое его личными усилиями добронамеренного мудака было доведено до совсем уж свиноподобного состояния. А издавать собрание сочинений Кочетова без его opus magnum — это всё равно, что издавать собрание сочинений Гоголя без «Мёртвых душ».
Так что когда в 1973 году Кочетов умер, покончив жизнь самоубийством (из-за тяжёлого онкологического заболевания, но и травля огромной стаи шакалов тоже, наверное, добавила), с облегчением, видимо, вздохнули все, кроме близких родственников — не только сами шакалы, что и понятно, но и мнимые идеологические сторонники, которым писатель и полемист, своей честностью и неуёмностью, мешал, как камушек в ботинке. В официальном некрологе роман «Чего же ты хочешь?» даже не упоминался. Ну да, Гоголь был великим писателем, но не написал ничего, кроме «Вечеров на хуторе близ Диканьки».
В ещё одном, четвёртом или пятом, смысле «Чего же ты хочешь?» — это и роман воспитания, и роман о лишних людях, очень в духе национальной традиции, начиная с Тургенева. Например, его Базаров — совершенно отличный и дельный парень, несмотря на свой эпатаж и внешнюю неряшливость. Он студент-медик, будущий врач. Так отчего бы ему быть лишним, если работы, казалось бы, непочатый край? Отчего самое лучшее, что он может сделать для своих соотечественников и своей страны — это умереть от заражения крови во цвете лет?