Таянцы так же, как и фронтерцы, носили усы, и Сандер едва удержал метнувшуюся к мечу руку. Не все усатые - предатели, и не все предатели усачи. Старший осадил коня и властно поднял руку. Голос у него был под стать внешности - низкий и сильный.
- День добрый, данове [Господа (таянско-фронтерск.).], кто вы и по какому делу?
Александр ответить не успел, так как заговорила Ликия:
- Мы идем в город, который раньше звали Геланью, нам нужно многое рассказать. Если можешь, ответь, стоит ли еще в Таяне дом Гардани?
- А как же, - вожак рассмотрел Ликию и с явным удовольствием подкрутил усы, - вот уже двадцать восемь лет, как погиб круль Ласло Гардани со старшими сынами. Тогда гомона [Большой съезд дворянства, на который каждая провинция присылает своих представителей, избранных на малых съездах, именуемых гомониками. По заведенной Шандером Гардани традиции гомона должна подтверждать полномочия нового короля и одобрять наиболее важные государственные решения. В частности, объявление войны и заключение мира, вступление в политический союз и так далее.] и прокричала "виват" ясновельможному Анджею, его последнему сыну.
- Ваш король Анджей Гардани?
- Точно, данна. А что вам до него?
- Долго рассказывать, данове. Мы пришли из Арции через Тахену.
- Как то? - глаза воина от удивления полезли на лоб, а вслед за ними, казалось, устремились и остальные части лица, включая усы, - то ж через Тахену человеку пройти никак нельзя.
- Тахена пропустила нас, - твердо сказала Ликия.
- Такое обдумать надо, - изрек таянец, - то, проше дана и данну, езжайте с нами. Коня мы еще одного вам дадим, вечер уже близко. Поужинаем, переночуем да подумаем. Если вас Тахена пропустила, а похоже на то: снега третий день нет, а следы мы каждый день смотрим, то, видать, предсказанные времена настают... Как вас называть, гости наши? Я - Стах Тонда, знаменний [Воинская должность, по значению примерно равная полковничьей.], но чаще меня Барсуком кличут, а то молодой Золтан Гери с Лайтаны.
Сандер протянул руку:
- Я - Александр Тагэре, а мою спутницу зовут Ликия.
- Ну вот и познакомились. Жеребец у вас хорош, - приосанился Барсук, но и у нас неплохи. - И заорал: - Стефко! Коня прекрасной данне. Белого!
2895 год от В.И.
19-й день месяца Сирены
АРЦИЯ. МУНТ
Единственное, в чем дочь не разочаровала Элеонору, была красота. Бывшая королева не понимала, как от их с Филиппом союза могла родиться такая безмозглая овца, но сегодня Нора красивой не казалась. Глаза дочери были на мокром месте, губы тряслись, а на все вопросы она отвечала односложно "да" или "нет". Элла и сама в свое время терпела нелюбимых мужей, но это не мешало ей брать от жизни то, что она может дать, ведь любовь - та же Темная Звезда: все про нее говорят, кто боится, кто ждет, а ее все нет и, скорее всего, не будет.
- Нора, вам следует держать себя в руках.
- Да, матушка, - прошептала дочь, тиская шелковый платок.
- Я вам уже говорила. Руки королевы должны быть спокойны.
- Да, матушка.
- Дочь моя, что с вами?
- Ничего, матушка.
- Сигнора, - вмешался стоявший у окна Пьер Тартю, - Нора нездорова, но это хорошее нездоровье. Наш союз дал плоды.
- Но это же прекрасно! Девочка моя, почему ты мне сразу не сказала?
Это и на самом деле было прекрасно. Нора должна родить наследника, и чем скорее, тем лучше. Будет обидно, если первенец окажется девочкой, тогда придется терпеть Тартю еще год или два. Элеонора улыбнулась зятю, лет пятнадцать назад у нее была обворожительная улыбка.
- Мы не хотели вас волновать, сигнора, - пояснил король, - мы знаем, как вы волнуетесь о своих детях. Как здоровье несчастного Жореса? Нам его очень не хватает.
- Благодарю Его Величество за заботу. - Жоресу, даже слепому, корона пошла бы куда больше, чем этому заморышу. Все ее сыновья обладали внешностью королей, а таких, как Пьер, следует убивать при рождении, чтоб не портили породу. - Все так же. Мы надеемся, что преступника покарают.
- Рафаэль Кэрна покинул Арцию. Доносят, что его видели в Эр-Атэве, и он собирался в Новый Эланд. К сожалению, мы не можем требовать его выдачи, так как калиф Наджед разорвал старый союз.
Из-за тебя и разорвал. Придрался к тому, что Тартю не Волинг, и спустил с цепи своих корсаров. Теперь Старое море впору называть Атэвским озером, как семьсот лет назад.
- Это весьма прискорбно, Ваше Величество. Могу я узнать об успехах моих младших сыновей?
- Вам следует их повидать, сигнора. Они, несомненно, скучают по матери и старшим братьям. Вы, я вижу, опасаетесь, что Филипп будет вести себя неразумно. Пустое, он избавился от скверной привычки спорить по пустякам.
- Видимо, за это следует благодарить его наставника?
- Безусловно. Если желаете, вы можете посетить Речной Замок сегодня на обратном пути. Мы распорядимся.
- Благодарю моего государя за заботу.
- О, заботиться о семье - наш долг. Мы можем вас порадовать, ваш сын, граф Мо, добился ощутимых успехов при Ифранском дворе. Ему удалось завязать дружбу с графом Вардо и его племянником герцогом Саррижским. Это очень влиятельные люди. Мы написали ему о том, что удовлетворены его службой.
Ее младший сын чего-то добился? Непостижимо! Ему никогда ни до чего не было дела, или с возрастом к нему пришло честолюбие? Базиль всегда был тенью Жореса, неужели он решил играть свою игру? Но домой он не написал ни одного письма.
- Вы удивлены, сигнора?
- К сожалению, мой младший сын не утруждает себя письмами.
- Мы напомним ему, что писать матери и сестре - его долг. Мы были рады видеть вас, сигнора.
Элеонора поняла намек и присела в малом придворном реверансе. Пьеру нравилось, когда даже близкие не забывают, что он король, а ей, пока Нора не родит сына, нужно быть безукоризненной. Жаль, что погибла Шарлотта, а Анастазия откровенно покровительствует Тартю.
Спускаясь по лестнице, Элеонора Гризье, волею зятя вновь ставшая Элеонорой Тагэре, приподняла тяжелую юбку цвета лаванды (когда-то этот цвет ей очень шел) меньше, чем следовало, наступила на оборку и споткнулась. Сопровождавший ее гвардеец поддержал мать королевы под локоть, та обернулась и поблагодарила. В последние годы жизни Филипп стал очень суеверен, споткнувшись, он менял все намеченные на день планы. Эллу это раздражало, она суеверной не была никогда.