— Это очень хорошая идея. Мне как раз приснился один сон…
«Сон значит?»
Бьякуя шире улыбнулся своим мыслям.
— Судя по тому, как ты это произносишь, видение было весьма… приятным.
— Именно. И мне бы очень хотелось воплотить его в реальность. Надеюсь, ты мне мешать не будешь.
— Как я смею? — заиграло не только плотоядное, так ещё и хитрое выражение на мужском лице.
— Славно.
Нацуми выпрямилась на мужском торсе. Боковой вырез короткой шёлковой юкаты оголил изящную ногу. Бьякуя спустил одну руку к бедру жены, сминая упругую мышцу под бархатной кожей. На лице леди Кучики мягко сияла улыбка, полная недвусмысленного желания. Не разрывая зрительного контакта с супругом, она стала развязывать пояс своего ночного наряда, после чего нарочито медленно и неимоверно сексуально женщина сняла его, обнажая высокую красивую грудь с нежно-розовыми ореолами возбуждённых сосков. Мужчина проскользил практически осязаемым взглядом по прекрасному телу жены, подмечая по характерному блеску в области её промежности, что сама Нацуми полностью готова отдаться исполнению супружеского долга с головой.
Хотя, скорее, это она собиралась взыскать его с Бьякуи с завидной настойчивостью.
Приподнявшись, леди благороднейшего клана Общества душ принялась стремительно стаскивать с капитана шестого отряда его привычный спальный наряд, оголяя самую нужную ей в данный момент часть. Кучики тут же для удобства предстоящих фрикций поджал ноги в коленях, как только супруга вновь приняла позу наездницы. Не заставляя ни себя, ни Бьякую терять время без обоюдоприятного соития, Нацу медленно, грациозно и плавно насадилась на возбуждённый орган, от переизбытка переполняющих её чувств запрокидывая голову, сдавливая в груди стон полный захватывающего восторга. Будучи пронзённым током яркого наслаждения, тело женщины выгнулось, и тут же на краткие мгновения его свело. Одновременно с этим до необычайно чуткого слуха донёсся восхитительный мужской полурык.
Нацуми практически сразу начала двигаться. Мучительно медленно поднимаясь и опускаясь. Неспешно. Дразняще. Блондинка нарочно закусывает полноватую нижнюю губу, зная, как чертовски сильно это будоражит супруга и побуждает его немедленно освободить нежную плоть от плена женских зубов и завладеть ею самому. Но Нацуми не даст ему это сделать. По крайней мере, не сейчас. Она хочет помучить его, проверить выдержку и нервы, походить по лезвию занпакто. Бьякуя это прекрасно понимает, от чего тихая злоба от собственного бессилия сдавливает ему грудь, и всё, что он может, — это судорожно сжимать её талию и бедро.
Но женщина недолго позволила мужу даже такую малость. Сейчас Нацу упивалась своей властью над супругом и просто не могла упустить момент, позволяющей ей полностью доминировать над ним, пока он ещё подчинялся. Перехватив его ладони и переплетя пальцы, она наклонилась ближе к лицу Бьякуи, одновременно запрокидывая его руки кверху. Расстояния до мужских губ было незначительным, но одновременно просто невероятно огромным, ведь леди Кучики не собиралась его сокращать. С глазами, полными торжества и упоения, она возобновила крышесносно медленные возвратно-поступательное движения, сладко постанывая. Её грудь мерно колыхалась им в такт, так и призывая мужчину укусить за торчащий сосок. Но он всё не мог отделаться от магического взгляда, приковавшего его расширенные до предела зрачки к себе.
Стоны и пошлые шлепки кожи друг о друга заполнили спальню глав благородного клана и прервались только тогда, когда Нацуми, тяжело дыша, достигнув пика своего наслаждения, обмякла, упершись лбом в плечо супругу. Однако этой «тишине» суждено было продлиться недолго. Как только неудовлетворённый мужчина понял, что временному матриархату пришёл конец, он порывисто схватил Нацуми за талию и резко поменялся с ней местами, вырывая из её груди испуганный от неожиданности писк. Правая ладонь мгновенно сжала солнечные волосы на макушке, довольно грубо оттягивая их вниз, а губы тотчас впились в женские уста жёстким, голодным поцелуем.
Первым же своим толчком Кучики красноречиво показал разницу между нежной любовью, коей занималась Нацу последние пятнадцать минут, и грубым, животным сексом. Рука капитана каменной хваткой сжимала округлое бедро так сильно, что у блондинки промелькнула в затуманенном сознании здравая мысль о том, что вскоре коллекция меток на её теле пополнится ещё одним синяком от их страстных взаимодействий. Бьякуя неистово врывался в жаркое, тесное, до дрожи влажное лоно жены, вторя фрикциям синхронными движениями языка в её горячем ротике.
Разорвав поцелуй, тем самым давая свободу звонким, ласкающим слух стонам, мужчина гортанно прорычал, вызывая этим звуком у Нацуми табун мурашек, ураганом промчавшийся по телу. Отпустив волосы и проскользив рукою книзу, Кучики подхватил предплечьем сгиб правого колена супруги и резко поднял его вверх, меняя угол проникновения. Мужчина ускорялся, углублялся и жёстко дёргал жену на себя, вырывая из её груди не столько стоны, но и вскрики.
— Б… Бья… куя… Бьякуя… Ааах!!! О Ками!{?}[Самое время пояснить, что Ками (яп. 神) — в синтоизме (и в Японии, в частности) духовная сущность, Бог.]
Блондинка судорожно сжимала перекатывающиеся под ладонями мышцы спины Бьякуи, впиваясь ногтями-домиками в них в момент особенно сильных толчков, не зная, то ли она так просит мужа быть помягче, то ли, наоборот, поощряет действия. Впрочем, ему было всё равно, ведь доведшая его до белого каления нахалка не может просто отделаться. Он ни капли не щадил её, вдалбливал в кровать так, словно пытался проломить бедную мебель, кусал за шею, оставляя следы зубов по всему её изгибу, в особенности — за ухом.
— Глупое создание, — сексуально-бархатно хрипел Кучики над ухом. — Думала, можешь безнаказанно играть с огнём?
— Прости! — взмолилась блондинка, но рьяные проникновения супруга не давали ей сосредоточиться на мыслях и внятно просить пощады. — Ааах! Я больше… не буду… ммм… Не буду так!
Бьякуя блаженно прикрыл глаза, растворяясь в запахе её тела, источающего дурманящие феромоны, продолжая остервенелые и иступленные толчки. Он понимал, что многое упускает, не имея возможности видеть полное краха выражение раскрасневшегося лица, всем своим видом показывающего полное признание поражения перед чудовищно сильным, диким, ярым, неистовым, неподвластным ей мужчиной. Однако кто мешал ему представлять закатанные от восторга и наслаждения глаза, любимые изгибы её натянутого, как струна, тела и очередные нарушения его запрета на закусывания губы, в попытке удержать звуки удовольствия и страсти? Мелодия из стонов и воскликов звучала прямо у мужского уха, доводя Кучики до состояния чистой эйфории.
Под самый конец капитан проделал свой излюбленный элемент сценария каждого их соития, а именно — накрыл рукою изящную женскую шею, слегка сжимая её, вызывая у жены лёгкое удушье. В этом бурном темпе, который он задал в последнюю минуту, Нацу повторно достигла состояния, в котором она обычно билась в полнейшем экстазе после таких бурных совокуплений. Ещё несколько фрикций, и Кучики изливается в супругу, не совсем в тайне надеясь, что в этот раз она зачнёт дитя, после чего на пару секунд его разум отключается как последствие бурного оргазма, а по телу разливается блаженное ощущение облегчения и удовлетворения.
Женщина жарко дышит, стараясь привести сознание в порядок, чувствуя губы мужа на ключице, плече, шее, за ухом — мягкими прикосновениями он будто извинялся за излишнюю грубость, но сама Нацу не считала, что в этом была нужда. Но поцелуи ей безумно нравились, да и дар речи всё не хотел возвращаться вместе со способностью контролирования нормального функционирования лёгких, поэтому она только молчит и наслаждается запоздалыми ласками супруга.
Потом Бьякуи слышит тихий смех и приподнимается, внимательно разглядывая довольное выражение лица жены.
— Не знала, что подчинение так сильно тебя раздражает, — тихо произносит она, заражая своей улыбкой мужчину.
Кучики отвечает не сразу, вместо этого медленно, плавно и глубоко целуя с готовностью отвечающую супругу, всё ещё не выходя из неё.