12 июля 1202 года от Р.Х., западное побережье Чили, Южная Виталика
— Прости, если что сказал не так Джон, — мы искренне обнялись, мне было жаль расставаться с таким хорошим человеком, — сам знаешь, не со зла, а только из-за воспитания.
Он грустно усмехнулся.
— Предложение остаться, ещё в силе.
— Ты же сам хотел уехать? — удивился я, — сколько раз слышал от тебя, что не нравится тебе горы и этот мир.
— Куда я теперь уеду, Витале, — он показал на стоящих позади него воинов, ожидающих своего правителя на коленях, — на мне такая ответственность, целая цивилизация.
Мне после этих слов стало ещё грустнее, я вспомнил Наташу и свою прошлую жизнь.
— Всё, прекрати, а то сейчас тоже разревусь тут, как баба, — нахмурился я, видя, что его глаза полны слёз.
Секундное озарение пришло мне в голову и я без колебаний расстегнул свой оружейный пояс и протянул ему свой полуторный меч.
— Держи, думаю тебе он пригодится больше.
Англичанин искренне удивился.
— У тебя же он в одном экземпляре, сам хвастался, сколько времени и сил мастеров ушло на его изготовление!
— И тем ценнее становится подарок, бери пока я не передумал, — я с силой вложил пояс с ножнами в его руку, — прощай Джон.
— Прощай Витале, — тихо ответил он, опоясываясь, и понимая, что мы больше никогда с ним не увидимся.
Не оглядываясь, я быстро пошёл к лодке, где сразу сел на нос, чтобы не видеть, как оставляю хорошего человека прожить яркую и насыщенную жизнь, о которой будут помнить ещё много веков после.
На корабле царил ажиотаж, все готовились к отплытию, и только мой натренированный на инках глаз сразу выделил двоих почёсывающихся в области промежности. Холодок мигом пробежал у меня по спине, и вовсе не оттого, что на улице стоял собачий холод.
— Отставить отплытие! — приказал я, и поманил рукой к себе капитана. Когда он подошёл, недоумевая, я тихо сказал.
— Вернуть на берег всех, кто был со мной у инков. Одежду снять, оставить только исподнее.
— Почему, сеньор Витале? — изумился он.
— Быстро! — жёстко приказал я и он без промедления бросился выполнять приказ.
Через час, непонимающих солдат и офицеров под охраной, вернули на берег. Я сошёл следом и прохаживаясь вдоль ряда, стал говорить.
— Я предупреждал! Я просил! Я угрожал! Я запрещал вступать в половые контакты с местными женщинами! Сколько вам нужно ещё объяснять, что все эти язвы, на самом деле метки дьявола, которыми он помечает всех скотоложцев, от которых мы недавно очистили этот мир. Теперь и вы оказались замараны в этом.
При моих словах, те, кого я заметил почёсывающимися, внезапно побледнели, как и ещё трое других. Остальные же ещё не понимая последствий своего поступка, смотрели на меня удивлённо.
— Если бы я не настаивал, если бы не объяснял на мессах о последствиях, то вы возможно избежали наказания, — я прошёлся обратно, — всем снять с себя одежду!
Мужчины кто нехотя, а кто и быстро поснимали исподнее, и теперь тряслись на холоде. Второй раз мне в этой проклятой местности пришлось смотреть на мужские гениталии, и в этот раз всё закончилось точно так же, как и у инков. Несмотря на мольбы и просьбы, все пятеро, у которых я обнаружил знакомые язвочки или сыпь, отправились на костры, которые мы тут же и соорудили на берегу. Остальным же я приказал одеться и бросил перед возвращением на корабль.
— Их семьям скажем, что они умерли героями, но вы! Будете знать, что значит нарушать мои приказы!
Это проняло всех, так что когда они одевались и грузились в лодки, я ещё долго тёр руки песком, отмывая их в море, поэтому последним вернулся на корабль.
— Больше я не потерплю никаких оправданий, — кинул я всем, кто столпился у борта, встречая меня, — это было вам моё последнее предупреждение.
Ответом стало молчание, сопроводившее до самого спуска вниз. Дойдя до конца коридора, я встретил там сидящего на коленях Карло, который истово молился, шепча слова из Священного Писания. Также я услышал ещё «помоги», «спаси меня».
Настроение было ужасное, хотелось просто пройти мимо и не вмешиваться в проблемы другого человека, но я сжал волю в кулак и подошёл к нему, опустившись рядом. Увидев меня, он вздрогнул и отшатнулся. Это меня удивило, Карло никогда меня раньше не боялся.
— Давай вместе помолимся, — я спокойно положил руку ему на плечо и вернул к молитве, присоединившись к его словам.
Прошло десять минут, как внезапно его плечи стали сотрясаться и он вместо молитв, уткнул голову в грудь. Не понимая, я посмотрел на него и увидел, как с его глаз стекают слёзы, делая мокрой форму.