При ярком утреннем свете она заметила, что голубое, расшитое бисером платье, которое она вчера быстренько накинула, когда они вышли из воды, все перепачкано углем. Конечно, ей не следовало его надевать, но платье было первым, что ей попалось, когда она открыла чемодан и стала перебирать в темноте свои вещи. «Хорошо бы оно отстиралось, — подумала Кристина, — а то до Марго вместо ее шикарных туалетов доедут жалкие остатки». Кристина представила себе, как Марго всплескивает руками и говорит своим вечно пьяным голосом: «Господи, Кристи! Какая фигня! Неужели я буду ссориться с тобой из-за каких-то идиотских тряпок?» И от этого Кристине стало так стыдно, что она быстро захлопнула крышку чемодана и закрыла глаза.
Вздрогнув от шороха, она открыла глаза. Первой, кто вылез из пещеры, была одна из девиц. Кажется, ее звали Мэри — во всяком случае, так ее называл Монтана. Вид у нее был заспанный и недовольный. Одна прядь в светлых волосах выкрашена в ярко-зеленый цвет.
— Слушай, у тебя пожрать ничего нет? — первым делом спросила она, даже не сказав Кристине «доброе утро».
— Нет, — односложно ответила Кристина и отвернулась.
Девица вернулась в пещеру, потом вышла оттуда с мятой пачкой сигарет и закурила. По виду она была самая обыкновенная «хиппушка». Длинные волосы на прямой пробор, скрывающие щеки… Худая, изможденная наркотиками фигура… Блуждающий, слегка отрешенный взгляд… Равнодушная складка у губ…
Сначала они стояли у костра молча, потом девица обратила внимание на Кристинино платье.
— О, какой классный прикид! — похвалила она. — Сама делала? Где достала такой бисер?
— Нет, не сама, — отозвалась Кристина, — мне его подарили.
— Все равно классно, — сказала Мэри. — Слушай, а ты вообще — системная или нет?
— Как это?
— Ну, прозвище у тебя есть?
— Нет у меня никакого прозвища.
— Просто шляешься?
— Просто шляюсь. Я актриса. Бродячая… — мрачно добавила Кристина.
— Здорово! — искренне восхитилась Мэри. — А ты можешь нарочно заплакать?
— Могу.
— Ну, заплачь.
— Попробую, — пожала плечами Кристина, — вообще-то на голодный желудок трудно.
Она закрыла ладонями лицо, и через полминуты, когда отняла их, из глаз ее градом катились крупные неподдельные слезы. У «хиппушки» сам собою открылся рот.
— Вот это да! — прошептала она.
В этот момент из пещеры, пошатываясь, вышел Монтана и, увидев плачущую Кристину, бросился к ней.
— Что ты, Кристинка? Что случилось?
— Не мешай ты! — накинулась на него Мэри. — Она же нарочно плачет!
— Зачем это еще — нарочно?
— Ну я, я ее попросила! Ты вот смог бы так?
— Я — запросто… — И он скроил такую жалостливую рожу, что девушки просто покатились от хохота.
Монтана неторопливо скинул джинсы и футболку, потом плавки, и принялся спускаться по скалам вниз.
— Куда это он? — спросила Кристина.
— Купаться, — сказала Мэри, равнодушно провожая глазами его удаляющуюся фигуру.
От громкого хохота проснулись и другие «хипы», и стали один за другим выползать из пещеры. Некоторые тут же скидывали с себя одежду и, по примеру Монтаны, шли к морю. Кристина решила, что не искупаться в такое чудесное утро будет просто грех. Она тоже скинула платье, потом — маленькие трусики и, придавив одежду камнем, как делали остальные, стала осторожно спускаться вниз.
Вслед ей кто-то восхищенно присвистнул. «Вот это девочка…» — услышала она возглас одного из парней. Впрочем, такая реакция на ее обнаженную фигуру была ей уже не в новость.
Скала уходила в море — чтобы попасть в воду, надо было прыгать. Кристина, как всегда, нырнула «солдатиком». В этом месте море было настоящим — не то что на городских пляжах. Нырнув и открыв в воде глаза, Кристина увидела в ней кучу всякой живности: рыб, медуз, морских коньков… А потом она заметила настоящее морское чудовище, которое стремительно к ней приближалось. Когда оно подплыло ближе, то оказалось Монтаной — за спиной у него развевалась во всей своей красе хипповская шевелюра.
Когда он поравнялся с ней, у обоих кончился воздух в легких, и они как ошпаренные выскочили на поверхность.
— Как ты спала? — спросил Монтана, обнимая Кристину в воде и пытаясь вставить ей в попу свою болтающуюся, как дохлая рыбка, пиписку.
— Нормально, — сказала Кристина, отбиваясь от его рук, — только я опять ужасно хочу есть. Надо что-то делать.
— У меня еще осталось немного денег и… «дури». На деньги мы пожрем в кафешке, а «дурь» обменяем на дешевое пиво и креветки.