Затем происходил диалог, ставший на факультете легендой.
М. А. (со сладкой улыбочкой). – Нет, не забыл. Вы хороший студент. Мне нравится вас слушать. Зайдите еще разок. О дате и времени узнайте на кафедре.
С. – Скажите, пожалуйста, в чем я ошибся?
М. А. (так же улыбаясь). – Я же вам ответил. Мне хочется встретиться с вами еще раз.
Отвратительность ситуации заключалась в том, что некоторые, попавшие в такой переплет бедолаги, были вынуждены приходить на подобные «встречи» с экзаменатором неоднократно, всякий раз получая зачетную книжку с пустой графой. Уходило в песок время на подготовку к другим экзаменам. Впереди маячило лишение стипендии.
Причина иезуитского поведения профессора оставалась непонятной. Неудачники, как правило, отличались добросовестным отношением к учебе и успеваемостью по другим предметам. Некоторые из них стали нашими преподавателями. Аспирант кафедры уголовного права, а затем кандидат юридических наук Феликс Мельников, признался, что «заходил» на пересдачу экзамена к М. А. Тарасову 18 раз, и в семнадцати из них слышал загадочную мантру «вы хороший студент, вы хороший студент». Произвол пошел на спад после принятия «Порядка проведения курсовых экзаменов и зачетов», запрещавшего пересдачу в течение сессии более двух раз.
С учетом предупреждений предшественников о памятливости профессора и экзаменационных перспективах, студенты вели себя на его лекциях, как новобранцы перед строгим старшиной.
Сами лекции заключались в пересказе глав учебника, без выхода на проблемные вопросы практики. Однако за ходом конспектирования профессор следил ревниво. Помнится, однажды, оторвавшись от заметок, он обратился к Лиде Колесник и Тане Юрасовой со словами: «А вы – болтушки! Вижу, у вас двоечка в глазах витает!». И, вытянув руку в сторону «болтушек», сопроводил зловещее пророчество движением пальцев, известным под названием «идет коза рогатая». Надо ли говорить о шоке, который пережили девчата, и с каким трепетом они шли на экзамен.
Некоторым из однокурсников, в том числе специализировавшемуся по гражданскому праву Ю. Белявскому, выпало пройти пересдачу экзамена у М. А. Тарасова по тем же непонятным причинам. К счастью, количество таких повторов было уже ограничено приказом.
Я же, выходя из экзаменационной аудитории, был уверен, что попал в число неудачников. Такое представление возникло в момент, когда после ответа на три основных и один дополнительный вопрос услышал широко известное: «Хороший студент!». Однако, профессор оценил мои знания на «отлично».
Кафедру уголовного права, процесса и криминалистики возглавлял доцент (позже профессор) П. Т. Некипелов (по прозвищу ПТН). О преподавательских способностях ПТН могу сказать мало. Глядя на него, я почему-то вспоминал киноартиста Э. Гарина в фильме «Каин 18-й». Занятия на нашем курсе ПТН провел лишь однажды, подменив В. Г. Беляева. Это была лекция по особенной части уголовного права. Не выпуская из рук УК, Некипелов дословно пересказал содержание нескольких статей. Некоторые из них, не углубляясь в анализ элементов состава, зав. кафедрой для убедительности прочел по 2–3 раза. Тогда же, по ходу занятий, ПТН совершил поразивший нас поступок. Не стесняясь присутствия студентов (том числе девчат), преподаватель расстегнул ворот рубашки, достал из кармана брюк носовой платок и вытер им подмышки (день стоял жаркий). Затем осторожно пронюхав этот непременный аксессуар культурного человека, невозмутимо возвратил его в карман.
Мои впечатления об оригинальных манерах шефа кафедры позже дополнил сослуживец по Пролетарскому РОМ Женя Руденко, окончивший университет двумя годами ранее. Дело было на экзамене. Подойдя к столу преподавателя, Женя увидел, как ПТН, не отрывая взгляда от ведомости, протянул навстречу раскрытую ладонь. Удивленный столь неожиданным проявлением демократизма, Евгений ответил деликатным рукопожатием. Эффект оказался ошеломляющим. Заведующий кафедрой выдернул руку из пятерни студента и стал тщательно протирать собственную конечность носовым платком. Оказалось, вместо рукопожатия следовало передать зачетку.
Были среди преподавателей и нейтральные персонажи, запомнившиеся отдельными деталями поведения и дальнейшей судьбой.