Осенью 1956 года меня приняли в комсомол. В георгиевской СШ № 3 попытка вступить в ВЛКСМ вместе с другими одноклассниками завершилась неудачей. Причиной стали «тройки» в четверти. Комментируя обещание исправить оценки, классная руководительница сурово произнесла: «Комсомол – не исправительная колония!».
В Белогородской СШ процедура была гораздо человечнее. Меня спросили, почему я до сих пор не комсомолец, и надолго ли намерен откладывать вступление в союз. Вместе с другими кандидатами я прошел утверждение на заседании Изяславского райкома ВЛКСМ, где услышал единственный вопрос: «Кто первым возглавил наш райком?». Ответ гласил: «Писатель Николай Островский, автор романа «Как закалялась сталь».
Образ жизни нашего подворья мало отличался от быта соседей-колхозников. Несмотря на пятьдесят с лишком лет учительского стажа и статус кавалера Ордена Ленина, заработки дедушки составляли около 400 рублей. Поэтому они с бабушкой вели полунатуральное хозяйство. У нас была корова, которую по очереди с соседскими ребятами я пас стаде на лугу. Летом для нее заготавливалось сено, хранившееся на чердаке, а зимой в ходе сахароваренного сезона покупалась машина «жома» – свекловичных выжимок с сахарного завода в селе Клембовка, расположенного в 12-ти километрах от Белогородки. Кроме того, в хозяйстве имелся десяток кур.
Дополнением к заработку дедушки был урожай с огорода площадью 20 соток и с надела земли (размера не помню), предоставленного сельсоветом под сено и злаковые культуры. На огороде выращивали картофель, свеклу, тыкву, капусту, лук и другую зелень. На дальней границе участка на правах сорняка обильно рос хрен, с которым я по просьбе бабушки вел борьбу. Правда, иногда корень использовали в качестве приправы.
На огороде я серьезно усовершенствовал навыки вскапывания, полива (ведрами из колодца), посадочных и других работ. Собранный урожай хранился во вместительном погребе. Запасов с избытком хватало до появления новых «даров природы». Тыква и часть картофеля использовались на корм корове.
С дополнительного надела, кроме сена, собирали ячмень и просо. Злаковые дедушка молотил во дворе имевшимся в хозяйстве цепом – ручным орудием, о котором я раньше слышал на уроках истории.
Дедушка выполнял крестьянскую работу до последнего дня жизни. Он умер в августе 1965 года в возрасте 75 лет от инсульта после того, как в жаркий день на станции нагрузил в одиночку торфом выделенную сельсоветом подводу и собирался везти это топливо домой. К врачам никогда не обращался, в больнице в течение ни разу не лежал. Очевидно, он страдал гипертонией, семейным недугом Ткачуков, но представления об этом не имел.
Овощи с огорода, молочные продукты в виде парного молока, простокваши и сметаны, а также куриные яйца составляли основную часть нашего рациона. Иногда, по воскресеньям на столе появлялась курятина.
В продовольственном отделе магазина «Сельпо» основным ежедневным продуктом был хлеб. Иногда привозили селедку и кильку. Весть о появлении этих деликатесов распространялась по селу со скоростью, которая уступала только сообщениям о завозе бочки пива в колхозную чайную.
Колбасу и мясо покупали только в районном центре – Изяславе. Спиртные напитки на полках магазина представляли покрытые пылью бутылки с неизвестными настойками или наливками.
Водки по какой-то причине не было. Однако любители крепких напитков пробавлялись самогоном, которым приторговывал известный в селе «шинкарь» Талимон (Филимон) Тарасюк, по прозвищу Мудь, отец нашей одноклассницы. К этому прозвищу он, судя по всему, привык больше, чем к фамилии.
Помню, как зимним днем во время урока украинской литературы Талимон, деликатно постучав, вошел в класс, снял шапку и обратился к молодому учителю Яхно с просьбой: «Видпустить-но Гальку, будь ласка, жом розвантажувати (разгружать)».
Когда учитель в недоумении спросил: «Яку Гальку?», Талимон ответил: «Мудеву»! Судьба «Гальки» после окончания школы не известна. Однако ее среднего брата Анатолия я случайно встретил в междугородном автобусе в начале 70-х. Он был командиром пассажирского АН-2.