Иногда, завершив соревнования, команда оставалась на школьные вечера, после которых устраивались ночевать на матах в спортзале. Днем гуляли по городу, треть жителей которого составляли евреи. Временами среди прохожих слышались громкие разговоры на идиш вперемежку с украинскими и русскими словами. Однажды наблюдение за непринужденной манерой общения обитателей райцентра побудило моего приятеля Валентина Пичугина (наши дома в Белогородке разделял сельский пруд) к неожиданному поступку.
Проходя по центральной улице города, мы обратили внимание на пожилого еврея, внимательно рассматривавшего прохожих из окна дома. Неожиданно Валентин сдержанно поклонился незнакомцу и громко произнес: «И здр-а-а-в-ствуйте вам под окно-о-о!». Услышав эту фразу, я напрягся, ожидая гневной отповеди. Однако мужчина, судя по-видимому, был приятно удивлен. В ответ донеслось приветливое: «И здравствуйте! Или вы сын Мони Фридмана?». Что-то загадочное было в построении этой фразы для сынов и дочерей Израиля. Однажды через много лет она дала толчок заочному возникновению ко мне добрых чувств со стороны тещи сослуживца (еврейки по национальности). Но об этом, потом.
В число развлечений в Белогородке, кроме тренировок, входили занятия школьного хора, которые посещали и любители пения, закончившие школу. Хором руководил дедушка. На районных смотрах 1957 и 1958 годов наш коллектив занял первые места.
Впрочем, в селе жили песенные таланты, выходящие далеко за пределы района. Ездовой колхоза «13-летие Октября» тридцатилетний Иван Кучер, с блеском выступил на заключительном концерте Фестиваля народного творчества в Москве. Описанию вокального дара колхозника был посвящен отдельный абзац в статье газеты «Правда». Среди сельчан ходили разговоры о том, что тридцатилетний Иван получил лестное предложение об учебе по песенной части, от которого отказался по семейным обстоятельствам.
Замечательным голосом обладал одноклассник, солист нашего хора Толик Захаров. Он собирался поступать в Киевскую консерваторию, однако неожиданно отдал предпочтение военному училищу летчиков. В 1963 году Анатолий погиб авиакатастрофе.
Зимой в школе устраивались вечера. По воскресеньям в клуб МТС приезжала кинопередвижка. По субботам открывала двери сельская баня, располагавшаяся напротив нашего дома. В ритуале наполнения котлов водой из пруда при помощи ручного насоса и разогрева ее до нужной температуры участвовали загодя собравшиеся активисты. Процесс запуска бани, не говоря о последующей помывке, скрашивал морозные или слякотные вечера.
Первое знакомство с Крымском
Весной 1957 года маму перевели на должность заведующей лабораторией консервного комбината в станице Крымской Краснодарского края, переименованной впоследствии в город Крымск и чуть было не получившей название «город Микоян» в честь А. И. Микояна, имя которого носил названный выше консервный комбинат.
В то же лето, сдав 6 экзаменов за 9-й класс (в отличие от РСФСР на Украине экзамены за 9-й класс не отменялись) я поехал в гости к маме по новому месту жительства. Ехал налегке. Верхняя одежда состояла из лыжного костюма: брюк и куртки из плотной байки серого цвета с накладными карманами. Пояс, манжеты на руках и щиколотках застегивались на пуговицы. Желания пополнить или обновить гардероб я не испытывал.
Багаж составляла сетка-авоська с завернутым в газету сменным бельем (трусы, майка и плавки «самостроки» на шнурках-завязках). На киевском вокзале с багажом произошел курьезный случай. В ожидании поезда на Ростов я решил погулять по городу. Авоську, чтобы не занимала руки, оставил на подоконнике зала ожидания. Возвратившись через пару часов, увидел группу пассажиров и милиционера, выяснявшего, кому принадлежат бесхозные вещи. Пришлось признаться. Милиционер пожурил меня за беззаботность, но когда я объяснил, что верю в честность окружающих, которых вряд ли заинтересует это жалкое барахло, смягчился.