К слову, припоминается другое проявление экзаменационной предвзятости. Оно произошло в конце 70-х годов на кафедре иностранных языков Высшей школы КГБ СССР во время очередного экзамена, на право получать 10 %-ю надбавку к окладу за знание английского языка. В этот раз заносчивые экзаменаторы оценили на «трояк» языковые навыки одного из сотрудников Первого главного управления КГБ СССР, бывшего разведчика-нелегала, в свое время успешно действовавшего в Лондоне под видом чистопородного англичанина. О последнем обстоятельстве экзаменаторы не знали. Причиной занижения оценки до уровня, который лишал экзаменуемого права на получение надбавки, стал некий спор по теме экзамена между бывшим нелегалом и членами комиссии. В тот раз амбиции сыграли с экзаменаторами злую шутку. Для них скандал завершился оргвыводами.
Однажды, в начале знакомства, Николай Федорович рассказал мне о неожиданном прогнозе будущих отношений между СССР и США, предсказанном ему пленным немцем. Накануне возвращения Ганса (или Фрица) в Германию Н. Ф. в шутку предложил ему повременить с отъездом до окончания работ на строительных объектах края. На что Ганс/ Фриц в сердцах ответил: «Это пусть делают для вас пленные американцы!».
От Николая Федоровича я впервые услышал о широко распространенном во время Войны иносказании «боец Пятого Украинского фронта». Скрытая суть высказывания заключалась в том, что украинских фронтов, было всего четыре. Пятый, согласно фольклору тех лет, «держал оборону» в Ташкенте. К его участникам относили лиц мужского пола, уклонившихся различными способами от призыва на военную службу.
Возвращаясь к рассказу о Николае Федоровиче, хочу сказать, что этот интересный в общении, отлично развитый физически и совершенно непохожий на школьного учителя человек, помог мне, когда это потребовалось, добиться заметных успехов в изучении английского языка.
Во время нашей последней с ним встречи, в начале 70-х, Николай Федорович работал диспетчером в Новороссийском морском торговом порту, где знание английского языка оказалось весьма востребованным. Правда, и немецкий, порой, оказывался не без пользы. Такое случилось буквально накануне нашей встречи. Милиция задержала пьяного ФРГ-эшного матроса-дебошира. В качестве переводчика пригласили дежурного диспетчера, получающего надбавку к окладу за знание немецкого, но реально владеющего им через пень-колоду. Разговор с немцем не получался. Дебошир корчил рожи, издавал неприличные звуки, пародировал произношение диспетчера и отказывался понимать вопросы. На требование назвать имя «пояснял жестами, что его зовут Хуан». Николая Федоровича пригласили из дому.
«Он, как фашист, назвал меня русской свиньей, – пояснил мне Николай Федорович, – а я, как десантник, дал ему оплеуху. Получилось убедительно. Мелькнуло, что придется отвечать, но не сожалел. Милиция обмерла: международный скандал! А Фриц принял, как полагается, и заговорил бойко. Претензий не высказывал».
Окрестности Крымска
За городом видимые следы войны сохранялись примерно до конца 70-х годов. Ближайшие окрестности были изрыты окопами. В прилегающих лесах то и дело встречались проволочные заграждения, деревянные ящики и металлические «чемоданы» на замках-защелках с минометными минами и снарядами различных калибров. На брустверах окопов легко отыскивались винтовочные и автоматные патроны. Иногда в невскрытых цинках. Однажды, уже осенью 1962 года, мои друзья, ученики 10 класса, нашли на лесном склоне у поселка Саук-Дере (7 км. от Крымска) небольшой склад гранат Ф-1. Они показали эту находку на месте ее обнаружения во время моего приезда на каникулы. Без меня они развлекались подкладыванием найденных гранат в разведенный в окопе костер. Периодически гибли и получали тяжелые ранения от взрывов боеприпасов не в меру любознательные подростки (в том числе мои приятели), в полях подрывались на минах сельхозмашины.
Желание воссоздать в представлении картины недавнего прошлого тянуло меня на места бывших боев в окрестностях Крымска, станицы Неберджаевской и поселка Саук-Дере. Там я провел немало свободного времени.
Механический цех
Несмотря на то, что цех имел статус вспомогательной единицы, он был на самом деле заводом в миниатюре. Его основной задачей являлся ремонт заводского оборудования. Однако в ряде случаев по заказу технологических подразделений в нем придумывались, проектировались и изготавливались уникальные машины и агрегаты: мялки для промышленной переработки помидоров, плунжерные насосы высокого давления, насосы для артезианских скважин, подъемно-транспортные сооружения (подвесные дороги) и т. д., за которые не брались профильные машиностроительные предприятия. По моим наблюдениям, эти сложные работы выполнялись во многом благодаря энтузиазму начальника цеха А. М. Сысоевой и азарту изобретательных мастеров-умельцев, в пику машиностроителям, которые сетовали на нерентабельность заказов, неоправданные затраты усилий и времени, необходимых для проектирования и согласования документации. Мой последующий опыт позволяет утверждать, что только на проектирование некоторых машин, придуманных и изготовленных в цеху за два-три месяца, у высоколобых конструкторских бюро ушло бы не менее года.