Они вернулись на верхнюю палубу, где их уже поджидал начальник интендантской службы. Он церемонно вручил им паспорта, которые, согласно установившейся на море традиции, они сдали при посадке.
Тамара раскрыла сумочку и, вынув из нее стодолларовую банкноту, сунула ему в руку.
– Не могли бы вы распределить эти чаевые между членами экипажа по своему усмотрению?
– С удовольствием, мисс Тамара. – Он грациозно поклонился. – И позвольте мне выразить вам свою признательность за ту радость, которую нам доставило ваше пребывание на борту.
Двигатели в машинном отделении начали сбавлять обороты, катер пристал к пароходу, канаты были переброшены вниз, сходни спущены. Лоцман и два таможенника, одетые в форму цвета хаки, в хорошо отутюженных шортах и высоких, до колен, носках, легко взбежали по шатким ступенькам на корабль. Носильщики аккуратно снесли вниз багаж, затем тот же путь осторожно проделали Тамара с Ингой, цепляясь за веревочные поручни по обеим сторонам трапа. Как только они устроились на корме катера, канаты были развязаны, двигатели, ожив, зафыркали. Катер с высоко задранным носом понесся к берегу, ударяясь корпусом о воду и взметая обильные прохладные брызги.
Теплая волна возбуждения поднималась в душе Тамары, когда она смотрела, как сокращается расстояние, отделявшее ее от берега. Ее вновь обретенная родина… ее вера… которая так долго дремала и которая сейчас так неудержимо пробудилась к жизни от одного лишь вида приближающейся Земли Обетованной. Радостное чувство переполняло ее: еще каких-то полмили, и она отупит на палестинскую землю.
В маленьком помещении таможни, несмотря на открытые настежь окна и ленивые потоки воздуха, подгоняемые медленно вращающимся под потолком вентилятором, стояла страшная духота.
Бригадир Джордж Эдвард Диггинс подозрительно смотрел на них из-за стола, перебирая пальцами странички их паспортов, как если бы они были колодой карт. На его лице было написано то же выражение, что и на лицах других таможенников во всех средиземноморских портах, куда заходил «Лервик» и где она сходила на берег, – если не считать того, что он был англичанином, а англичане, как известно, славятся своей дотошностью. У двери стоял сержант Карн, его помощник.
«Как будто мы преступники, намеревающиеся бежать», – невольно подумала Тамара.
Бригадир задумчиво переводил взгляд с ее фотографии в паспорте на нее саму, а Тамара, в свою очередь, не сводила глаз с его лица, в душе радуясь тому, что шляпка скрывает хотя бы один глаз, и чувствуя себя от этого менее уязвимой. Она молчала, не предлагая ему никаких объяснений. Таможенники сродни полицейским; пусть сами задают свои вопросы.
Диггинс, приподняв бровь и крепко сжав губы, изучал ее фотографию. Это был стройный англичанин со светлыми глазами и рыжеватыми волосами, выгоревшими на солнце, грубым лицом с широко расставленными желтоватыми зубами и тонкими усиками. Этого чванливого солдафона явно отличало сознание собственной важности. Не приходилось сомневаться в том, что он считал всех гражданских, какое бы высокое положение они ни занимали, людьми второго сорта.
Тамаре все это начало надоедать.
– У меня создалось впечатление, что меня доставили на берег катером специально для того, чтобы ускорить обычные формальности, – проговорила она, опираясь на подлокотники.
– Иногда это действительно так и бывает. – Диггинс говорил нарочито медленно и, нахмурясь, продолжал лениво перебирать странички их паспортов. – Но зачастую это делается по другой причине.
– И какой же? – Она посмотрела прямо ему в лицо.
– Иногда, прежде чем разрешить приезжающим сойти на берег, мы сначала должны получить ответы на некоторые вопросы. – Он отодвинул от стола кресло на скрипучих колесиках и откинулся на спинку, не сводя с нее каменного взора. – У вас нет обратного билета. Означает ли это, что вы намерены тут поселиться?
– Я – туристка. Если вы не обратили внимания, у меня при себе другой билет, билет в обратный конец. Я изменила свои планы и взяла билет на «Лервик» только потому, что это был первый пароход, отправлявшийся сюда из Марселя.
– Туристка. – Он кивнул, скрывая свою недоверчивость. – Паломница? Или просто туристка?
– Просто туристка.
– И какова цель вашего путешествия?
Тамара непринужденно рассмеялась.
– Вот она – Палестина. Разве это не очевидно?
– Я имел в виду конкретную цель, – тихо проговорил англичанин.
Она пожала плечами.
– Здесь столько всего интересного. Я решила начать с Тель-Авива.
– Довольно необычное решение. Большинство туристов сначала отправляются в Иерусалим. Почему вы выбрали именно Тель-Авив?
– А почему я не должна была выбрать Тель-Авив? Насколько я знаю, там климат прохладнее, и он расположен в центре. Оттуда я смогу отправиться на север к Тивериадскому озеру, на юг к Иерусалиму или к Мертвому морю… это удобно.
– Понятно. Вы уже забронировали гостиницу?
Она покачала головой.
Его глаза вспыхнули от любопытства.
– Значит, вы собираетесь остановиться у друзей?
– Нет. – Ею все сильнее овладевало раздражение. – Почему вы задаете мне все эти вопросы?
– Тогда где вы собираетесь остановиться?
– Я собираюсь остановиться в отеле «Рехот Дан». У него хорошая репутация.
– «Рехот Дан»? – Он нахмурился и медленно выпрямился. – Я бы никогда не подумал, что столь известная личность может остановиться в таком отеле.
– Л чего вы ожидали? – Тамара пристально смотрела в его бесцветные глаза, как бы бросая ему вызов.
– И какова… гм… цель вашего посещения?
– Самая простая, – спокойно ответила она. – Само посещение.
Его пальцы забарабанили по обшарпанному письменному столу.
– И сколько вы собираетесь здесь пробыть?
Она пожала плечами.
– Все зависит от того, понравится ли нам здесь. Несколько дней, несколько недель… возможно, даже несколько месяцев. Это мой первый отпуск за много лет, и я намерена насладиться им в полной мере.
– Понятно. – Диггинс сжал губы и нахмурился. – Здесь сказано, что вас зовут Тамара Боралеви, – мягко проговорил он и, подняв вверх ее паспорт, помахал им.
– Это моя девичья фамилия. Мой профессиональный псевдоним просто «Тамара», но, поскольку даже кинозвездам не разрешается путешествовать без фамилии в паспорте, после смерти своего мужа я взяла свою девичью фамилию. Я не понимаю, в чем проблема.
– Обычно мы пропускаем звезд вашего ранга без каких бы то ни было формальностей, но, зная вашу фамилию… в общем, это меняет дело, не правда ли? – Его глаза, казалось, горели.
Тамара с непроницаемым лицом смотрела на него, небрежно перекинув ногу на ногу и обхватив ее руками. Она терпеливо ждала.
– Мне необходимо убедиться, – резко произнес Диггинс, – приходитесь ли вы родственницей некоему Шмарии Боралеви.
Заслышав имя своего отца, Тамара с трудом сдержала охвативший ее панический страх, но ей не удалось помешать румянцу выступить на ее лице.
– Господи, как же тут жарко, – пробормотала она и, взяв со стола Диггинса тоненькую папку, принялась яростно обмахиваться ею. – Пожалуйста, нельзя ли покороче, а не то меня хватит тепловой удар?
– Принеси стакан воды. – Диггинс щелкнул пальцами, и сержант бросился за водой. Он вернулся с двумя стаканами: одним для Тамары, и другим – для Инги. Тамара начала пить, а Диггинс продолжал: – Это взрывоопасная местность. Наплыв еврейских беженцев страшно злит арабов, вынуждая их к самозащите, и нам приходится стараться изо всех сил, чтобы сохранить здесь хотя бы видимость мира. Поверьте мне, мисс. Боралеви, мы же не хотим превратить Палестину в зону войны, не правда ли?
– Я тоже этого не хочу. Но какое все это имеет отношение ко мне? – Она была в смятении: «Мне следовало быть готовой к чему-то вроде этого. Как глупо с моей стороны. Почему я не использовала фамилию мужа? Теперь я выведу их прямо на отца Черт»