— Поверьте, вам не стоит так обо мне беспокоиться, девочка моя, — ответил он, с неожиданной ловкостью выводя лошадь из стойла.
Призрак спокойно позволил себя оседлать и подтянуть подпруги, но немного заартачился, когда Бретт выводил его во двор. Дана следовала за ними со своей Перчинкой, щурясь от прямых и слишком ярких после затемненного помещения солнечных лучей. Бретт уже поставил длинную стройную ногу в стремя. Он легко взлетел в седло и едва притронулся каблуками к бокам Призрака. Дана, стоя поодаль, наблюдала за ним с глухо бившимся сердцем. Что, черт возьми, она наделала?! В этот момент жеребец застриг ушами, поджал хвост и прыгнул, затем присел на задних ногах и взвился на дыбы. Он проделал это несколько раз, пока наездник не призвал его к порядку. Бретт сидел в седле как влитой: плечи отведены назад, туловище раскачивается из стороны в сторону в такт движениям лошади, правая рука свободно поднята вверх как балансир. Это был идеальный пример искусства верховой езды и укрощения лошади. Наблюдать за ним было сплошное удовольствие, не то что за парнями, объезжавшими лошадей в поместье. Бретт рассчитывал главным образом на равновесие, практически не применяя силы, поэтому ничто не сводило на нет его подвижности и изящного стиля. Для Призрака, который имел славу норовистого коня, скидывающего с себя любого, кто имел глупость сесть на него, он оказался слишком хорошим наездником. Очевидно, Бретт с одного взгляда понял характер и намерения жеребца, сразу же верно оценив его недостатки.
Постепенно Призрак утихомирился, и Бретт пустил его по двору сначала шагом, потом легким галопом. Дана боязливо попятилась, чувствуя, как подвело от страха живот.
— Вы маленькая стерва, — спокойно сказа Бретт, спешившись, и направился в ее сторону. — По-честному так по-честному, Дана!
Он протянул руку, схватил ее за плечо и втащил назад, в помещение для упряжи. Дана даже не пыталась оказать ему сопротивление.
— Ну? — спросила она, вызывающе глядя на него. — И что же вы собираетесь со мной сделать?
— Что сделать? Просто возьму ремень и хорошенько отлуплю. — В черных глазах замерцали веселые искорки.
— Но вы же не станете на самом деле бить меня? — нерешительно спросила Дана, не в состоянии вырваться из его железных тисков.
— Не уверен в этом. Хотя я знаю, что вам не понравится еще больше.
Он одной рукой привлек девушку к себе, а крепкими пальцами другой больно сжал ее подбородок, глядя на нежный алый рот, приоткрытый в немом протесте и удивлении. Затем он наклонился и поцеловал ее прямо в губы, неторопливо, грубо, явно провоцируя. Прикосновение его губ, его кожи, мускулистого тела, крепко прижатого к ней, его запах — все это смущало и пугало Дану. Дрожь пробежала по ее спине, слезы обиды и бессильной ярости брызнули из глаз. Бретт отстранился и спокойно стоял, разглядывая девушку темными, непроницаемыми глазами.
— Какая жалость, что ваш первый поцелуй был таким сдержанным и целомудренным.
Дана облизнула нижнюю губу кончиком языка. Ее лицо побледнело.
— Я не хочу говорить об этом.
— Возможно, — улыбнулся он. — Но этот поцелуй оставляет желать лучшего.
Дана поспешно отпрянула от него и отошла подальше с робкой грацией юности.
— Спасибо, мистер Кантрелл, — с горечью прошептала она. — Но я не думаю, что вы на самом деле такой хладнокровный, каким хотите казаться.
— Почему это все красивые девушки такие самоуверенные? — спросил он с притворным недоумением. — Однажды, юная Дана, вы станете идеальной женщиной, но пока до этого еще очень далеко, поверьте мне.
Янтарные глаза встретились с черными, оба были полны решимости не уступить ни на йоту. Всего несколько шагов разделяли их, но казалось, что между ними пролегла глубокая пропасть. Дана была так потрясена, что не смела даже думать об этом. Она решительно тряхнула головой и громко рассмеялась.
— Вы тоже слишком самоуверенны, — дерзко заявила она.
— Почему же? Вы намерены доказать мне это? — сразу перешел он в наступление, наблюдая, как румянец заливает ее щеки.
Дана чуть не задохнулась при мысли о такой возможности.
— Мы и так прекрасно провели время, — ответила она холодно и вышла во двор, освещенный яркими солнечными лучами.
— Вот что я называю импульсивностью! — засмеялся Бретт и последовал за ней.
Верховая прогулка оказалась такой удачной, что Бретт позволил уговорить себя поучаствовать в вечернем загоне стада. Ночь выдалась ясная, луна заливала жемчужным светом склоны холмов. Все было видно, почти как днем.