Я думаю, проблемы со снабжением, связанные со стремительными переменами на фронте, заставили тех пятерых солдат прийти в форме, но без оружия в деревню. Изголодавшись, они ненадолго спустились сюда, съели по нескольку яблок, а остальные собирались отнести своим боевым товарищам, да на беду столкнулись с полицейскими. Поэтому в их куртки были завернуты неспелые яблоки, а карманы брюк оказались так туго набиты, что чуть не рвались. Ну да, один солдат нес каску, наполненную яблоками. Когда деревенские жители пошли хоронить погибших, то увидели, что один из них сжимает в руке надкусанное недозрелое яблоко. Страшные были времена — надеюсь, они никогда не повторятся! Все пятеро погибли в расцвете лет. Чьи-то любимые сыновья… Познавшие вкус крови, люди будто сошли с ума. Да хоть бы эти солдаты совершили преступление еще более страшное, чем дезертирство… Юные жизни, пять сразу…
Старик говорил долго, но логично и связно, отнюдь не как деревенщина. Мансо, и не думая отвлекаться, слушал его с ужасом в душе. Но тут старик прервал свой рассказ, проглотил несколько крупных кусков арбуза, чтобы освежить горло, а потом, внимательно, будто по частям, рассмотрев лицо Мансо, сказал:
— Есть в твоем облике что-то роднящее тебя с «чиновничьей» семьей, и что-то странное. Знакомое — и в то же время пугающее. Вот почему я так подробно рассказал тебе об этих давних событиях.
— Что вы имеете в виду? — спросил Мансо, будто очнувшись от дремы. Старик изучающее посмотрел в глаза Мансо и подчеркнуто спокойно пояснил:
— Взять, к примеру, твой взгляд. Ты вроде бы глядишь на меня, а кажется, что всматриваешься в глубь, в даль, за мою спину. И раз уж дошло до этого, расскажу тебе конец истории. Который касается «чиновничьей» семьи.
И будто подгоняемый кем-то, он, со своей отличной памятью и несвойственной деревенским старикам речистостью, воскресил события двадцатисемилетней давности так легко, словно они произошли на днях.
— На следующий день после этого расстрела южнокорейская армия оставила деревни к югу от рукава реки (их называли «островными»), ушла за основное русло Нактонгана и вернулась только через месяц. Всякие там политкомиссары и политруки из северян вели просветительскую работу, собирали жителей и умасливали красивыми речами, но, к счастью, наши пять-шесть деревень не успели обзавестись ни одним так называемым народным комитетом, а уже опять перешли к южанам. И тут же возникла проблема. Появились политкомиссары и полицейские из южан и вдруг озаботились возданием дани усопшим. Провозгласили место, где были расстреляны пятеро солдат, временным захоронением павших в войне и насыпали там холм, на начавших уже разлагаться трупах нашли номерные бляхи и передали в соответствующие инстанции. Заявили, что пятерых солдат убили переодетые южнокорейскими полицейскими северокорейские разведчики или диверсанты, но мне, видевшему все с довольно близкого расстояния, это не показалось убедительным. И унтер-офицер, который после расстрела солдат велел жителям деревни похоронить их тела, и рядовые полицейские говорили без северного акцента. Да и в их обмундировании не было ничего подозрительного. Все четыре номерных бляхи солдат были кучкой сложены так, чтобы их легко удалось найти, что тоже казалось странным.
— Это что, была попытка стереть или исказить воспоминания? Неужели полицейское управление развило подобную бурную деятельность, поняв, что тот расстрел без суда и следствия был перебором? — в ужасе спросил Мансо.
— Не знаю. Жители деревни, мобилизованные на работы по перезахоронению, дружно поверили, что расстрел был делом рук северян. Почти все быстренько подогнали личные воспоминания под сведения, полученные от только прибывших полицейских. Чудеса да и только! Наслушавшись других, я и сам засомневался. То ли сознание у меня помутилось — ведь несколько месяцев подряд непрерывно рвались авиабомбы, ночами за горой гремела артиллерийская канонада и трещали, как бобы на сковородке, винтовки, — то ли, постоянно слыша от людей одно и то же, я начал верить, будто это правда. Что северокорейские диверсанты забрались сюда и убили южнокорейских солдат за то, что те оставили линию фронта и причинили ущерб мирным жителям. Что тем солдатам просто не повезло.