— Ты представляешь, какой козырь у Сковородникова, если факт этот хоть настолечко подтвердится? — директор отмерил самый кончик своего мизинца.
— Учинять Прохорову допрос, пока мы во всем не разберемся сами, я не позволю, — решительно заявил Александр Павлович. — У меня нет никаких оснований верить хоть одному слову этого типа и нет никаких причин не доверять Матвею Прохорову. Неужели вам не понятно, как мы можем обидеть человека!?
— А ведь Щелкачев прав, — поддержал Александра Павловича Бутов. — Как бы нам не наломать дров.
— Ну что ж, — согласился директор, — попробуем сами с ним поговорить. Скажи там Елизавете Федоровне, чтобы она его сначала сюда пригласила.
Когда Матвей, наконец, явился, разговор с ним начал Александр Павлович:
— Слушай, Матвей, припомни, пожалуйста, что произошло между тобой и инспектором, который был у нас на участке.
Матвей пожал плечами.
— А что между нами могло произойти? Он же следом за тобой выскочил как ошпаренный.
— Как ошпаренный? А почему?
— Кто его знает. Я тоже удивился, из палатки высунулся, а он по тропке в лес нарезает, как заяц.
— А ведь это ты его напугал.
— Ну да?
— А вот почитай.
И Александр Павлович подал Прохорову последний листок инспекторского заявления. Прохоров взял бумагу и принялся читать ее, беззвучно шевеля губами. Дочитав до конца, он заглянул на оборотную, чистую сторону листка, словно ища там ответа, потом посмотрел на директора прииска, на Бутова, на Щелкачева — и вдруг захохотал. Невозмутимый Матвей хохотал так заразительно, что от смеха не смогли удержаться и остальные.
— Да как же… Так это он меня?.. А я-то, дурак, не мог понять, в чем дело. Рехнулся, думаю, или как? Ведь это я полено поднял, чтобы в печку подбросить. А он, значит, решил, что я его?.. Сиганул, что аж табуретку под нары загнал. И, как заяц, в лес, в лес…
Матвей отнесся к этому событию, как к забавному анекдоту, и, когда насмеялся вдоволь, лицо его приняло обычное невозмутимое выражение. Как бы ставя на этом инциденте точку, он спросил деловито:
— Вызывали-то зачем?
Ответил Бутов:
— Это я вызывал. Механизмов у вас много новых, надо по технике безопасности инструктаж провести. Мы с тобой здесь побеседуем, а потом уж ты у себя там с рабочими — сам. Подожди меня в приемной, я сейчас.
Матвей вышел.
Пожимая на прощание Бутову руку, Александр Павлович сказал:
— Знаешь что, Алексей Федорович? Если после всей этой истории с командировкой Сковородникова на наш прииск он останется на кадровой работе, то грош нам с тобой цена, как коммунистам. Не согласен?
— Согласен, Александр Павлович, согласен!
Со дня прибытия на прииск Сорокина и Полищука прошло несколько месяцев. На участке, на месте старого палаточного бивака, вырос небольшой поселок: три трехквартирных домика, два больших жилых барака, контора, магазин…
От прииска к участку протянулись провода электропередачи, телефона, радио. Ушла работать на участковый телефонный узел Катя.
Менялось все. Но неизменным оставалось отношение к Сергею его бывших товарищей. Несколько раз искал с ним встречи только Григорий, но и тот оставил эти неудачные попытки. Холодно отзывалась по телефону Катя.
И вот судьба снова столкнула Сергея с этими людьми…
Дверь палаты приоткрылась, и показалась белокурая головка Клавы.
— Ну, что я говорила! Явился этот уже, из газеты, Тележкин. Пустить?
— А ты у героя спроси, — посоветовал Кротов. — Интервью ведь у него брать будут. Разбуди и спроси.
Клава не уловила иронии.
— Почему у него? И у тебя. Ты ведь главным спасателем был.
Сергей резко приподнялся на койке.
— Ты?!
— А ты не умиляйся, — немного растерявшись, начал объяснять Василий, но Сергей не слушал его.
— Зови, зови Тележкина! — решительно сказал он Клаве и, когда обвешанный фотоаппаратами корреспондент вошел в палату, показал ему на Кротова. — Вот к нему. Он будет рассказывать…
Но интервью не удалось: пришли новые посетители. Это были Щелкачев и Аромян. Саркис даже не удостоил Сергея взглядом. Александр Павлович приветливо кивнул ему.
— Здравствуйте, — ответил тот и отвернулся к стене.
Щелкачев подошел к его койке.
— Как дела, таежник? Отогрелся уже?
— Спасибо, ничего, — не поворачивая головы, буркнул Сергей.
— Ну, а сердишься на кого?
Сергей не ответил.
— Ну, ладно, об этом потом. А мы к тебе с новостями и за советом, комсорг, — повернулся Александр Павлович к Василию. — Рассказывай, Саркис.