Но как предотвратить, если на казачьем кругу авторитет его, как он ни велик после стольких удачно проведённых сражений, всё равно окажется недостаточно весомым в сравнении с личной безопасностью каждого из уже насытившихся добычей казаков.
Безопасные пути отступления — одно из главных преимуществ речного плана — оборачивались сейчас против Ермака. Нужно было, чтобы путей возвращения не стало.
Ермак нашёл выход.
Расспрашивая пленных, он выяснил, что Иртыш замерзает во второй половине октября, Тобол и Тура примерно в это же время. Казаки спускались по этим рекам три месяца. Не меньше уйдёт на то, чтобы подняться вверх.
Первого августа ещё можно было успеть вернуться назад.
Летопись глухо говорит о распре, затеянной на острове атаманами Иваном Кольцом и Никитой Паном.
Вероятно, Ермаку нетрудно было поссорить вспыльчивых атаманов. И пока тянулась распря, сам оставался в тени, чтобы не нести в дальнейшем ответственности перед кругом за задержку.
Девятого сентября Ермак словно бы очнулся от апатии, охватившей его со времени прибытия на остров. Снова перед казаками был их прежний — энергичный и решительный атаман. Был собран круг. Путей отступления не оставалось. Выход был только один — взять Искер или погибнуть.
С уверенностью говорил Ермак о том, что сибирские народы, приученные ханской резнёй повиноваться тому, кто держит в руках столицу, сразу же отвернутся от Кучума, а с оставшимися силами он не решится беспокоить казаков.
Теперь, когда отступать было поздно, и сыграл свою роль авторитет Ермака — решение круга было единодушным.
Четырнадцатого сентября казаки покинули Карачинский городок и направились к устью Тобола.
Скоро они увидели белые воды Иртыша.
БИТВА У ЧУВАШСКОГО МЫСА
Подступы к Кашлыку прикрывала Чувашова гора, на которой укрепились татары.
Двадцать первого октября началась решительная битва возле Чувашского мыса.
Картина Сурикова, изображающая это сражение, грешит лишь одной неточностью — пушки действительно участвовали в бою, но стояли они не на казацких стругах, а на вершине горы, у татар.
Первые три приступа были отбиты, и единственным достижением их было то, что казаки сбросили в Иртыш эти пушки.
Укрываясь за засеками, татары осыпали казаков стрелами, и каждый шаг вперёд стоил многих казачьих жизней. Казалось, уже совсем разбитые отошли русские войска, но двадцать третьего октября начался новый приступ, во время которого был ранен Магомет-Кули.
Его увезли, и в кучумовских войсках началось шатание. Первыми оставили Кучума низовые хантские князьки, следом за ними побежали отряды мансийцев.
К вечеру двадцать пятого октября сражение утихло. Русские потеряли в этом бою сто семь человек, то есть примерно четверть состава, но Кучум был разбит.
В ночь на двадцать шестое октября он оставил столицу и откочевал в ишимские степи. Легенда утверждает, что ещё в Карачинском городке казаки получили посылку от Максима Строганова. Кроме припаса, он прислал и знамя, изготовленное в строгановских иконописных мастерских. На одной стороне квадратной хоругви архангел Михаил поражал копьём дьявола и низвергал в волны дома и башни, на другой стороне был изображён святой Дмитрий Солунский, побеждающий Кучума.
Под этим знаменем и вошли казаки в город.
Случилось это двадцать шестого октября, в день памяти святого Дмитрия Солунского.
Интересна дальнейшая судьба знамени. Долгое время оно хранилось в Омском казачьем соборе, но в начале гражданской войны по приказу Колчака знамя было изъято оттуда и вручено передовой сотне, которая должна была первой войти в Москву. Дальнейшая судьба знамени неизвестна.
Ермак был прав, предполагая, что хозяин в Сибири тот, кто владеет столицей. На четвёртый день в Кашлык пришёл остяцкий князь Бояр, а затем мансийские князьки Суклем и Шибердей. Возвращались в Кашлык и местные жители.
Остяки и мансийцы на медвежьей шкуре клялись в верности Ермаку, а татары целовали окровавленную саблю.
Слепой Кучум откочевал в Ишимские степи. Он сидел там в золотой юрте и слушал рассказы людей, которые видели, что вода в Иртыше стала красной, как кровь, а в воздухе возник город с церквами. Хан перебирал чётки и ждал выздоровления племянника.
Впрочем, когда поправился Магомет-Кули, было уже поздно. 23 февраля 1583 года он был взят в плен и отправлен в Москву.