Перегудов кивнул на стулья. Девушки сели. Он увидел их огрубевшие, рабочие руки. По густому загару на лицах догадался, что они работали в поле или в лесу.
— Мы пришли поговорить с вами... Мы хотим поступить в ваше училище. Мы решили стать штурманами, — твердо проговорила та, что была поменьше. Она держала чернокудрявую голову горделиво и властно. Девушка говорила таким тоном, будто начальник им уже когда-то отказал, и вот они пришли сразиться с ним. Все это отдавало такой милой, заносчивой юностью, что Перегудов опять усмехнулся в душе.
— Мы уже писали вам год назад. Вы отказали нам на том основании, что мы женщины. Но мы все-таки приехали.
— И напрасно. Я повторю вам то же самое, что писал, — сухо ответил Перегудов. Он не терпел ребяческого, книжно-романтического отношения к морю. — Мы не принимаем девушек. Уже много лет у нас в училище не было ни одной девушки.
Чернявая враждебно прищурила продолговатые, необычные глаза и непреклонно сказала:
— Мы ехали к вам всю свою жизнь. Но мы не устали. Нет. Нам просто надоело слышать такой ответ. Мы приехали, и больше никуда не поедем. Мы приехали к вам. Мы внучки повешенного моряка с броненосца «Потемкин». И мы имеем право быть у вас.
Перегудов пристально смотрел на девушек: что-то удивило в них. А мятежный потемкинец заставил заинтересоваться ими.
— Вы сестры? — спросил он.
— Мы близнецы, — ответила белокурая, крупная, заливаясь ярким румянцем.
— Я не понял... Как вы ехали... всю жизнь? — Перегудов отодвинул английский журнал. Ася глянула на этот журнал, облизнула пересохшие губы и на английском языке смело сказала:
— Comrade engineer-captain! When we began to understand, we memorized such words as: «Sea, ship, seaman, revolt, gibbet». There was a cult of grandfather in our family. We entered with love for sea![3]
Горячась, подыскивая более точные слова, она рассказывала всю их историю, весь путь к морю. А так как запас английских слов для такого рассказа был недостаточен, она говорила короткими, рваными фразами, мешая английские слова с русскими. От этого рассказ получался убедительней и своеобразней. Видно было, что девушка из последних сил билась за свою мечту.
Перегудова это тронуло. Но нельзя молодых баловать, не то испортишь. Что дается легко, то не ценят.
Перегудов изредка — тоже на английском языке — сухо задавал вопросы.
— Не думайте — это не школьная романтика, не ребячество. Мы знаем, что море сурово, ему нужна крепкая душа и крепкое тело. Море — это труд. И мы хотим трудиться на море для родины, — уже по-русски закончила Ася.
Перегудов, холодно-неприступный, встал из-за стола, прошелся по кабинету, сверкая лысиной и золотыми нашивками.
— Нет правил без исключения, — произнес он.
Сестры напряглись, замерли. У Аси ладони стали влажными, начала мелко дрожать и прыгать поджатая левая нога. Чем крепче Ася прижимала ее к полу, тем сильнее нога подпрыгивала. К счастью, начальник ходил по кабинету, не глядя на сестер.
— Перед вами возникает другое серьезное препятствие, — монотонно звучал голос Перегудова.
— К экзаменам она... мы готовы! Все на зубок! — вырвалось у Славки. Щеки ее пылали, на носу выступила испарина.
— Вы должны были отработать два года на флоте. С геологами, на звероферме вы работали напрасно. Год пропал у вас.
— Пропал? Не-ет... Но мы готовы отработать еще хоть пять лет, — спокойно сказала Ася.
— Два года. На судне, — приказал Перегудов. — И экипаж должен поручиться за вас. Просить за вас. Такое заслужить не легко.
— Заслужим, — уверенно сказала Ася.
— Вот тогда и поговорим... К нам приходят молодцы. Говорят, клянутся: «Море — наша мечта». А попадут в шторм, и от их мечты следа не остается. Морская болезнь метлой выметает ее. И уходят... Проверьте себя.
Перегудов быстро повернул голову, пронизывающе посмотрел на сестер. Нет, эти отважные девушки ему определенно нравились. Пожалуй, толк из них будет. «А вот возьму и помогу. Решу их судьбу!»
— Ваш слух? — спросил он.
— Отличный, — ответила Ася.
— Зрение?
— Отличное.
— Здоровье?
— Отличное.
— Ну, вот и отлично!
— А что мы можем делать на корабле? — спросила Славка, радуясь в душе за Асю.
— На камбузе картошку чистить, картошку!
— Хорошо. Пойдем на камбуз, — согласилась Славка. «Все равно мне нужно еще год работать, — подумала она. — Отработаю его вместе с Асей, а потом — она в училище, а я в институт. Ей будет легче со мной».
— Теперь подумайте вот над чем. — Перегудов заговорил еще суровее и холодней. — Молодость — не вечна. Придет время, и вам захочется иметь семью, детей. А что получится? В году в общей сложности больше чем полгода вы будете в плавании. Каких же детей вы сможете завести? И какая же у вас получится семья? Если будет ребенок, считайте, что вы списались на берег. Разве муж заменит мать? А без детей что за жизнь? И какой муж согласится жить полгода без жены? Вы сейчас этого не понимаете. Но потом все завяжется морским узлом. Зубами и то не развяжете. Чего скрывать: я уверен, что есть женские профессии и есть мужские. Вы обрекаете себя на тяжелую мужскую жизнь.
3
— Товарищ инженер-капитан первого ранга! Как только мы стали что-то понимать, мы сразу же запомнили слова: море, корабль, моряк, мятеж, виселица. В нашей семье существовал культ деда. Мы в мир вошли с любовью к морю!