Весной он придумал новую забаву. Отправляясь из Дома с восходом солнца (то есть все раньше и раньше!), он брал с собой толстую веревку, какой обычно пользуются альпинисты. Найдя где-нибудь обрыв, он заставлял меня спускаться по веревке вниз. Когда я это освоил, он стал приучать меня и подниматься по веревке, что мне далось очень тяжело: я ободрал ладони, растянул все мускулы. У меня каждая косточка болела. Можно подумать, что он готовил из своего сына акробата. С конца мая он стал учить меня плавать. Я считал, что умею плавать, только боялся далеко отплывать от берега. Бабушка говорила, что могут случиться судороги, потонешь. Отец заставлял меня рядом с ним переплывать Москву-реку.
— А если я утону? — мрачно поинтересовался я.
— Я тебя вытащу и откачаю, — успокоил он.
Так и случилось, когда он первый раз послал меня на тот берег одного. Я не доплыл и до середины, как руки и ноги у меня стали ватными и я, крикнув по-заячьи, камнем пошел ко дну. Никогда не забуду ужаса, охватившего меня, и мучительного ощущения удушья, которое может понять лишь тот, кто когда-нибудь тонул. Я не успел потерять сознание, как отец нырнул за мной. Сильная рука его мигом вытащила меня на поверхность. Меня вырвало водой и какой-то гадостью. Отец дотащил меня до берега, дал полежать и, когда я немного очнулся, предложил вдвоем переплыть на ту сторону.
На этот раз я категорически отказался. Как раз неподалеку, на траве, расположился милиционер с семейством. Жена его расстелила прямо на траве скатерть и раскладывала закуски.
— Я позову этого милиционера! — возмущенно выкрикнул я.
Отец усмехнулся.
Вечером я все рассказал бабушке, взяв с нее слово не расстраиваться. Мы долго соображали вдвоем, что предпринять, но не придумали ничего лучшего, как поговорить с мамой.
Увы, единственно, чего бабушка от нее добилась, было краткое:
— Дмитрий Николаевич знает, что делает.
— У тебя совсем нет материнских чувств! — горячо заметила бабушка.
— Это неправда, — тихо возразила мама,
— Тогда ты просто жалкое, слабохарактерное существо, подобное Кларе Копперфильд.
— Ты хочешь сказать, мама, что Дмитрий — мистер Мордстон?
— Ты сама это сказала! — выпалила бабушка и ушла к себе, хлопнув дверью.
— Ты жаловался бабушке на отца? — спросила мама, укоризненно глядя на меня.
Я покраснел.
— И совсем не жаловался! Бабушка-то меня вырастила, почему я должен от нее скрывать?
Но в душе я знал, что жаловался, как бы искал защиты.
— Папа хочет сделать из тебя сильного, мужественного человека… — сказала мама и глубоко задумалась, забыв обо мне.
Я долго сидел на краешке кресла и смотрел на нее. Мама была красива — это уверяли все соседи и знакомые. Даже ребята-школьники не раз говорили мне: «Эх, Колька, какая у тебя мама красивая!» Про меня никто, конечно, не говорил, что красавец, но буквально все замечали, что я «вылитая мама». Ей это не нравилось, так как она хотела, чтобы я походил на отца. Но чего нет, того нет.
У меня и глаза, как у мамы, — зеленые, и волосы такие же черные, и ресницы, и брови (у отца волосы русые, ну брови чуть потемнее), и нос у меня, как у мамы, — прямой, не длинный (из наших двух носов можно сделать один папин). И даже, когда я наморщу нос, у меня делается на переносице такая же смешная морщинка, как у мамы. И подбородок у нас одинаковый, с ямкой посредине. У папы же нижняя челюсть выдвинута вперед, как у пещерного человека. Бабушка говорит, что у мамы слабохарактерный подбородок. Не знаю, значит ли это, что я тоже слабохарактерный?
В общем, насколько я сам тогда понял, дело было в том, что я уродился весь в маму, а меня решили так перевоспитать, чтобы я получился в папу. Однажды я эти мысли и предположения высказал отцу. Он не стал опровергать их, только усмехнулся по-своему, как он один может усмехаться.
— А ты, оказывается, язва порядочная! Что это значит — порядочная язва?..
Летний отпуск в тот год папа и мама решили использовать отдельно. Маме, наверное, хотелось от него отдохнуть. Мама взяла путевку в дом отдыха артистов (одновременно со своим учителем и другом режиссером Гамон-Гаманом), а отец решил вместе со мной обойти пешком Костромскую область. Если кому нужно было от него отдохнуть, так это мне. Напрасно я доказывал, что предпочитаю остаться с бабушкой, что ей, наконец, будет боязно одной. Мама пригласила к ней погостить Екатерину Алексеевну, театральную кассиршу, а мне пришлось выехать с отцом на Ветлугу.
Отец мог поехать отдыхать куда угодно. Но этот странный человек предпочел переться пешком через болота, леса и реки и меня тащить за собою.