Заседание суда по ее делу длилось ровно пять минут от «Встать: суд идет» до «Заседание закончено». В иске было отказано. Людмила бросилась к судье, он раздраженно и почти брезгливо отстранил женщину.
— Романова, вы думаете, только у вас такие проблемы? Я пашу, как вол. У меня сорок дел в день. Государство — не резиновое. Казна — не бездонная. Людей слишком много. Нужно выбирать.
Так Люда стала лишним человеком. Перед глазами растущий животик дочери, в котором бьется родное сердечко, потерянный и бледный мальчик — юный зять. Ему теперь быть главным кормильцем. Маленькая, уютная и светлая квартира, в которую они переехали по переселению из пятиэтажки всего два года назад, вступила в сговор со «щедрым» государством. Она стала разваливаться на жуткие фрагменты краха. Летели проводка, краны, трубы, ручки, отклеивались обои. Через месяц квартира превратилась в руины.
Сначала Людмила активно искала работу, обзванивала все телефоны организаций, где предлагали вакансии. Разговор кончался, когда она называла возраст. То есть сразу. В некоторых местах ей предлагали место ученицы. Всего и всех. Чуть ли не поломойки. Работа не требовала ни ее знаний делопроизводителя, ни того, что она по жизни умела делать руками. Главное — согласие получать полторы тысячи в месяц в течение испытательного срока. Нетрудно было предположить, в чем тут дело. Но Люда согласилась один раз. Поработала помощником продавца овощного отдела. Претензий к ней не было, но через месяц ей объявили, что она не прошла испытательный срок. Она уходила из кабинета заведующей, ей навстречу заходила девушка восточной наружности, наверняка мигрантка. Их, кажется, на испытательный срок берут бесплатно. Казна — не бездонная. Государство — не резиновое. На его дне — лишние люди.
Людмила не собиралась так просто сдаваться. Она ходила по всем окрестным магазинам, предлагала себя на любую работу, обращалась к соседям: может, кому-то нужна недорогая сиделка, помощница. Замечала, как по мере ее неудач меняется к ней отношение. Раньше все были с ней уважительны и приветливы, теперь слушали, скрывая нетерпение и даже досаду. Как будто люди стали бояться заразиться тяжелой болезнью лишнего человека.
Однажды рано утром Людмила побежала в круглосуточный магазин за молоком для дочери. Рядом с магазинчиком стояла и пила шампанское из горлышка местная знаменитость. Виктория. Поздняя дочь известной профессорской пары, которая училась с Людой в школе, была всегда первой ученицей и признанной красоткой. Она очень быстро все растеряла, пропила и опустилась после смерти родителей. Теперь у Вики статус — местная давалка. Контингент клиентов обширный и однородный. Это отбросы общества. Может, недавно они тоже были только лишними людьми. Сейчас не совсем люди. И жалеет их лишь Вика, которая пала жертвой своей непреодолимой потребности в обожании большого количества существ противоположного пола. Не стоила Вика им нисколько. Просто поделиться выпивкой и теплом.
Хрупкая, маленькая женщина сохранила фигуру, прическу и повадки хорошенького подростка. А лицо, обезображенное и смятое чудовищным к себе отношением, казалось маской на карнавале ужасов. И вот сейчас она пила с утра шампанское одна.
— Слышь, Люда, — хрипло сказала она беззубым ртом, — у меня к тебе дело.
— Вика, если попросить денег, то у меня их нет, и не знаю, когда будут. Меня уволили с работы.
— Так у меня потому к тебе и предложение. Я нашла классную работу. Помогаю хоронить. Вроде плакальщицы, что ли. Платят хорошо, да еще можно забирать то, что после поминок остается.
— А кому это надо, я не понимаю?
— Причин полно. У каждого свое. Все хотят, чтобы было, как у людей, а у кого-то нет других родственников, кто-то просто брезгует смотреть на покойника, кто-то вообще не хочет портить свой макияж. Вдовы, к примеру. Это мне один друг, который подрабатывает могильщиком, подсказал. На кладбищах есть люди, к которым можно с этим обращаться. Но я тебя с собой зову. Вместе веселее.
— Да, Вика. Все это вообще охренительно весело, — горько проговорила Люда. — А давай схожу. Мне терять нечего.
И Людмила попала в ирреальный мир.
Она в черном платье стояла в небольшой группе совершенно чужих людей, которые молча окружали открытый гроб с покойником, и смотрела, как убивается над ним одна лишь Вика в черной водолазке и старых джинсах, с головой, повязанной черным платком таким образом, чтобы закрыть как можно больше опухшего лица. Вика страшно переигрывала и была, похоже, нетрезвой или с сильного похмелья. От падения в могилу, когда туда опускали гроб, Вику удержала Людмила. Удержала на вопле: «Вадик, я пойду за тобой».