Однажды утром, когда Вероника была одна в учительской, сняла мокрый плащ и озабоченно смотрела в зеркало на мокрые волосы, Анатолий вошел, как всегда, не глядя по сторонам: «человек рассеянный с улицы Бассейной». И почти налетел на нее. Он даже не смог поздороваться, он впервые рассмотрел ее лицо. Попытался поправить свои очки, уронил их, Вероника бросилась ему помочь, за очками они нагнулись вместе, и Анатолий сказал:
— Господи, я лишился дара речи. Вы неприлично красивы. Мы вместе работаем?
— Так получилось, — рассмеялась Вероника. — Я не раз пыталась с вами поздороваться, но вы всегда отвечали сразу всему коллективу. До которого вам так демонстративно нет дела.
После этого все произошло очень быстро: его предложение, их скромная свадьба, совместная жизнь. И внешне они как будто и не изменились. Но появилось что-то такое серьезное, основное, что они вдвоем и стали автономным коллективом в школе. Авторитетным звеном, о которое часто разбивались и зависть, и недоброжелательность, и недемократичные инициативы, касающиеся детей. Анатолий был одет теперь очень хорошо, недорого, но со вкусом. Вероника стала более уверенной и позитивной.
А ночи их были наполнены нежностью до краев. Только Анатолию Ника и рассказала свою печальную историю. Он принял ее, взвесил последствия и возвращал Нику в женскую жизнь неторопливо и мягко, открывая для нее другую сторону ее красоты. Убеждая, что красота — это не повод для злобы, зависти, насилия и преступлений. Это подарок, который Вероника дарит тому, кто полюбил ее больше жизни. Он так часто говорил эти слова: «люблю больше жизни», что жизнь ему не простила измены. Жестоко и страшно оборвала их общий путь.
Вероника была не просто в горе. Она была в страшной растерянности. Она так привыкла к своему месту непревзойденной возлюбленной, самой желанной любовницы, обожаемой жены. Она была при Анатолии залюбленным ребенком, забавным и озорным, и все ее поступки, даже самые неловкие, вызывали его неизменное одобрение. Остаться без этого, вновь под ненастными дождями, страшными грозами и злобным ветром… Нет, ей не хотелось. И жить ей совсем не хотелось. Смотреть на приданое, которое тайком наготовила мама ее будущим детям, было невыносимо. Она пошла бы за Анатолием, как жена фараона, но… Дела, мама, дети в школе, дурная привычка — жить.
Ника стерла ладонью резкую горестную морщинку между бровями, встала, накинула халат и вышла из дома. И обнаружила в почтовом ящике на входной двери конверт без штампа и адреса. Просто написано: «Веронике». Это Михаил принес ночью, не стал будить. В письме он сообщал, что срочно улетел в Канаду, куда его вызвали. Что свяжется с ней. Почему-то день погас. Вероника, как-то сразу потеряв ко всему интерес, полезла в погреб за банками с вареньями-компотами. Надо идти продавать. И там, в этом темном погребе, глядя на стены из необработанных камней в свете тусклой лампочки, Вероника оцепенела, застыла, пронзенная судорогой по всему телу, которое еще минуты назад было таким живым. Она знала это состояние. По сравнению с ним тот, кто кладет голову на плаху, — счастливец. Он быстро отмучается. А Ника попала в тот день. Вновь в тот день. В свою казнь.
…Ей позвонила утром в воскресенье одноклассница и сказала: «Ника, приходи сейчас в парк к гроту. Там мы все будем обсуждать новый спектакль, надо его поставить к Новому году. У тебя, как всегда, главная роль. Ты ее и выберешь. Все будут. Марина, Саша, твой Витя, в общем, мы решили сами выбрать и сказать Анне Ивановне». Никаких сомнений у Вероники не возникло. Она действительно играла главные роли во всех новогодних театрализованных представлениях. Руководитель школьной театральной студии Анна Ивановна постоянно говорила: «Мне хочется, чтобы вы сами вместе выбирали то, что мы будем играть». Так они и делали. Виктор писал чудесные картины для декораций, набрасывал эскизы костюмов. Родители покупали ткани, и мама Ники шила прекрасные наряды.
«У грота» — так они называли самый укромный и недоступный уголок парка. Там назначали свидания. Там собирались посплетничать девочки, выпить пива и покурить мальчики. И там, конечно, удобно примерять на себя новые роли, чтобы не привлекать к себе внимания прохожих.