8. Семья
… Ступни довольно жёстко состыковались с полом уютной спальни в «апартаментах» сэра Чарлза Бейтса.
«Могло быть и хуже», – подумал Оливер, переведя дыхание, и, отвернув край мантии, озабоченно взглянул на юное создание, спящее у него на руках, будто младенец в колыбели.
– Дэн? – окликнул волшебник своего юный подопечного, бледного как мел, судорожно вцепившегося в использованный портал. – Ты как?
– Н… норм, – дрожащим голосом пролепетал тот и приподнялся на цыпочках, чтобы посмотреть на девочку. – Она… Что с ней?
– С твоей сестрой всё в порядке, – отвечал волшебник; подойдя к широкой кровати, застланной красно-зелёным клетчатым пледом, он бережно опустил на неё девочку и заботливо подсунул под голову одну из расшитых крестом подушек. – Вот только силы её порядком истощились… Но это сущий пустяк. Всё самое страшное позади.
– П… пустяк?.. – на лице Дэниела отразилось беспокойство. – Но…
– Ми-ияу! – послышалось приглушённое из рюкзака за его спиной.
– О Б… боже… Чарли!
Спохватившись, он стащил рюкзак с плеч и, опустив на пол, распустил верёвку, стягивающую горлышко. Освобождённый из своего временного узилища, чёрный котик молнией метнулся к спящей девочке и, устроившись рядом, громко, с пристаныванием замурлыкал.
– Он лечит её, – прошептал Дэн. В его тёмных, глубоко запавших глазах заблестели слёзы. – Как и меня когда-то…
Девочка тихонько застонала во сне. На ангельском личике появилось страдальческое выражение. Чарли поднялся, потянулся, выгнув спину, и чуть слышно мурлыкнув, перелёг в изголовье.
– Роузи знала, что мессир Оливер…
Волшебник и мальчик вздрогнули и одновременно обернулись: на пороге комнаты стояла маленькая домовая эльфа, её глаза и без того огромные и блестящие, от удивления сделались похожими на круглые фарфоровые плошки с зелёными кружками посредине.
– Мессир Оливер привёл… Чужого?!! – пронзительно взвизгнула экономка сэра Чарлза.
Она хотела сказать ещё что-то, но, осекшись, замерла с приоткрытым ртом, в ужасе уставившись на волшебника, приложившего палец к губам.
– Роузи плохая! – наконец произнесла эльфа дрожащим голоском, пятясь к высоким книжным стеллажам. – Роузи посмела поставить под сомнение решение и действия мессира Оливера… Роузи заслужила быть наказанной!
Она схватила с одной из полок тяжёлый бронзовый подсвечник, однако не успела пустить его в действие.
– Запрещаю!
Окрик подействовал мгновенно. Тонкая рука домовой эльфы с зажатым в ней подсвечником бессильно опустилась.
– Ни я, ни мои друзья, – в тихом голосе Оливера Флэминга ощущалась сила, – не одобряли подобных действий. Роузи, домовая эльфа! Если подобное повторится, я подарю тебе одежду. Клянусь!
Губы домовой беззвучно шевельнулись, широко распахнутые глаза заблестели от слёз.
– Ступай, – проговорил Оливер более мягко. – И, если не трудно, поставь чайник.
– Мессир так добр! – пролепетала та, умилённо складывая тонкие руки с непропорционально широкими ладонями и преданно глядя на волшебника. – Так великодушен!
Домовая переметнула взгляд с волшебника на Дэниела и вышмыгнула из комнаты.
– Роузи! – крикнул Оливер вдогонку, полагая, что будет услышан. – Не вздумай пойти на принцип и сделать с собой что-нибудь. Я вовсе не желаю лишиться адекватной помощницы.
Волшебник вздохнул и, оглянувшись, устало опустился на стул, стоящий у кровати.
– Как же меня это достало! – пробормотал он, непроизвольно вворачивая словечко на слэнге. И взглянул на Дэниела, на которого, судя по выражению его лица, происшедшая сцена произвела немалое впечатление. – Таковы эти милые создания. И наша обаяшка Роузи — ещё не самый худший образец рабской преданности.
Взгляд Оливера случайно упал на рюкзак, так и оставшийся валяться на полу.
– Совсем забыл!.. – проговорил он, поднимаясь. – Хозяйка Jolly Owl дала нам с собой какие-то лакомства. А это, знаешь ли, не годиться, оставить их лежать забытыми в моём бездонном мешке.
С этими словами волшебник подхватил сию важную деталь дорожного обмундирования и, заговорщически подмигнув Дэниелу, вышел.
Несколько минут мальчик отстранённо прислушивался к лёгкому дыханию спящей, затем поднял голову и осмотрелся. Эта небольшая комната являлась и спальней, и рабочим кабинетом: тому свидетельствовали старинный дубовый секретер и стеллажи с книгами — от пола до потолка — выстроившиеся вдоль одной из стен. Под стать секретеру были пара стульев с высокими спинками и платяной шкаф: громоздкий великан, высящийся напротив, и загадочно поблёскивающий зеркалами, инкрустированными в тёмное дерево… На украшенном резьбой прикроватном столике стоял маленький штатив с закреплённым на нём льняным холстом, на котором был искусно изображён эскиз узкой улочки: мрачные фасады высоких ветшающих домов; бельё, сушащееся на длинных шестах, торчащих из узких окон; покрытые лужами булыжники мостовой; какой-то неряшливо одетый пьяница подпирает покосившийся фонарный столб; вдалеке виднеется вывеска над каким-то пабом…