Какой-то резкий звук заставил Дэниела встрепенуться и «вынырнуть» из раздумий. Будто стукнула, захлопываясь, дверь. Выпрямившись в коляске, Дэниел напряжённо вслушался. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из Долтонов обнаружил его разъезжающим по дому как хозяин. Вроде бы всё тихо…
Из прихожей донёсся бой часов: бэм… бэм… бэм…
«Выходит, что моё путешествие длилось всего десять минут!»
Вращая руками узкие колёса инвалидной коляски, Дэниел покатил к каморке, намереваясь почитать до возвращения Эстер.
Из-за неплотно прикрытой двери ванной комнаты пробивался свет.
«Неужели я забыл выключить?! – подумал Дэниел. – Хорошо, что заметил. Не хватало, чтобы Долтоны меня отругали!»
Они вполне могли бы наказать его и построже — если бы были не в духе…
Дверь ванной, скрипнув, раскрылась от толчка колесом. Дэниел застыл на пороге, зажав рот обеими руками, в ужасе таращась на Джонаса, сидящего на унитазе. Всклокоченная голова сводного брата свешивалась на грудь, из приоткрытого рта протянулась прозрачная нить слюны. Дэниела охватила дрожь, когда он переводил ошеломлённый взгляд с посеревшего измождённого лица Джонна, на обширный багровый синяк на левой руке, видневшийся из-под разорванного левого рукава, и на одноразовый шприц, валяющийся на полу у его раскиданных в стороны ног в грязных драных джинсах.
«Мёртв… Джон… мёртв!.. – билась мысль в голове Дэниела. – Это только сон! Такое не может быть правдой!»
В ушах оглушительно бухал пульс. Лишь этот звук был сейчас реальным, настоящим — да ещё гулкое щёлканье о раковину умывальника водяных капель, просачивающихся из неплотно закрученного крана. Мысли текли медленно, словно увязая в клейстере. Время растянулось, словно ленивый сонный удав…
Дрожь сотрясла Джонаса, из горла вырвался тихий стон; дрожащие веки приподнялись…
Ухватившись за колёса, Дэниел развернулся, и со всей прытью, на какую только был способен, покатил по коридору. Ещё в то время, когда он был в больнице, добрый санитар Саймон заставил его заучить номер телефона Ambulance…
Дверь гостиной… Закрыта? Он забыл, что миссис Долтон запирает её, прежде чем уйти на работу! Второй телефон — на втором этаже, куда Дэниелу не добраться… Что же делать?!!
«Мистер Шон! – осенило Дэниела. – Сосед, высокий улыбчивый пожилой джентлмен! Только бы он оказался дома!»
Он помчался по коридору, не обращая внимание на усиливающееся головокружение и неприятное подташнивание, лихорадочно повторяя: «Только бы успеть!..» Уже у самой двери его нагнал пронзительный вскрик, донесшийся из ванной комнаты. Звук разлетелся на тысячи противно дребезжащих колокольчиков… Свет померк, неведомая сила увлекла его в полную чёрного тумана бездну беспамятства…
…
– Дэниел… Дэние-ел!!!
Кто-то тряс его за плечо. Он медленно раскрыл глаза: лицо Эстер, склонившейся над ним, так близко, светло-серые глаза широко раскрыты…
Дэниел попытался приподняться — и вновь откинулся на подушку, сражённый слабость.
– Лежи-лежи, братик, – проговорила Эстер и поправила одеяло. Поднесла к его губам фаянсовый поильник с водой.
– А ч-что… – начал Дэниел, сделав пару глотков.
– Джонаса увезли, – отвечала Эстер, ставя поильник на прикроватный столик. – Он в больнице.
Дэниел кивнул. Иначе и быть не могло.
– Сьюзен отпросилась с работы, – продолжала рассказ Эстер. – Ей разрешили его сопровождать. Родители поехали следом в папиной машине.
Она немного помолчала, глядя куда-то в сторону.
– Ты был прав, Дэн… – девочка вздохнула и взглянула на сводного брата. – Надо было всё рассказать папе с мамой… А я… я ведь ужасная трусиха, Дэн, и просто не хотела верить. Только ты ничего не испугался!
И, порывисто обняла его и поцеловала в щёку.
…
… Сон, приснившийся Дэниелу этой ночью был странным. Будто они с Джонасом отправились на прогулку: день выдался таким тёплым и солнечным! И Дэниел мог ходить!
Джон, совсем не такой, каким Дэниел привык его видеть, — опрятно одетый, длинные рыжеватые волосы аккуратно зачёсаны назад, — будучи в весьма благом настроении, предложил провести время в зоопарке. И Дэниел, немало удивлённый, с радостью согласился.
Там было так здорово! Ребята кормили зверей, болтали и веселились от души. Потом Джон купил себе и Дэниелу по стаканчику колы и по пакетику хрустящей жареной картошки, и они отправились кататься на лошадях. Высокий жокей усадил Дэниела, только-только успевшего покончить со своей порцией картофеля (странно, но лакомство не имело никакого вкуса и пахло чем-то медицинским), на гнедого пони и принялся тщательно привязывать его к седлу.
Удивлённый такими приготовлениями, Дэниел хотел спросить: зачем?! Ведь он цепкий, и может удержаться в седле без дополнительной страховки. Но, к своему ужасу, не смог произнести ни звука: картофель у него во рту превратился в вязкую массу и склеил его челюсти! Однако жокей его, похоже, отлично понял.
– Это только страховка, малыш, – сказал он странно знакомым высоким голосом с хрипотцой. – Вот теперь, – и он туго затянул на щиколотках Дэниела эластичные ремни, – надёжно! По-ошёл!
И жокей шлёпнул ладонью по лоснящемуся заду пони…
… Резко содрогнувшись, Дэниел проснулся. Слышалось негромкое урчание мотора автомобиля, но повязка на глазах не позволяла ему видеть, куда его везли. Воняло потом, сигаретами и дешёвым дезодорантом.
Дэниел попытался пошевелиться: путы, стягивающие руки и ноги. Врезались в плоть. Рот его был заклеен скотчем, так что он мог лишь мычать.
– Ты уверена, что это наилучший вариант, Сью? – услышал Дэниел низкий мужской голос.
– Меньше задавай вопросов, Харолд, – отвечала ему Сьюзен. – Просто делай дело. Тем более, тебе за него уплачено.
– Не полностью, детка, – отвечал мужчина.
– Вторую половину получишь, когда со всем будет покончено, – холодно промолвила сводная сестра.
По-видимому, соучастника устроил её ответ.
Наконец, машина, взвизгнув тормозами, остановилась. Щёлкнул замок дверцы; чьи-то сильные руки подхватили Дэниела и «извлекли» наружу. Воздух, холодный и сырой, пах влажной землёй, прелыми листьями и болотом.
– Только тихо, цыплёнок, – раздался над самым ухом хриплый шёпот Сьюзен. – Нет смысла дёргаться напрасно.
Дэниела куда-то понесли. Он слышал немного прерывистое дыхание мужчины, шорох опавшей листвы под него ногами. Сьюзен шла рядом молча.
Вскоре они остановились. Резко скрипнула ржавыми петлями отворяемая дверь. Дэниела, дрожащего и испуганного, бросили на землю.
– Ничего, – сказала Сьюзен; он услышал её голос над самым ухом, – скоро согреешься.
Она, сдёрнула повязку с его глаз. Проморгавшись, Дэниел разглядел в предрассветном сумраке дощатые стены и потолок какой-то ветхой хибары.
– Ну вот и всё! – с ухмылкой проговорила она. – Хороша была твоя последняя прогулка, не так ли, дорогой братец Дэн?
Заглянув ему в лицо, Сью растянула губы в подобие улыбки и игриво потрепала Дэниела по щеке. Тот лишь издал мычание.
– А разве тебе не известно, что те, кто слишком много знает, долго не живут?
– Эй, детка, заканчивай побыстрее! – донёсся снаружи недовольный голос мужчины.
Сьюзен коротко обернулась через плечо. Что-то проговорила едва слышно, зло сплюнула.
– Ну, крысёныш мерзкий, прощай, – вновь обратилась она к Дэниелу. – Вспоминай обо мне по-доброму… на том свете. Всё-таки я была с тобой немного гуманной.
Достав из кармана джинсов складной нож, Сьюзен разрезала ремни на руках Дэниела. Сорвала скотч с его губ. Затем вышла, плотно прикрыв за собой дверь, и — Дэниел догадался по звуку — привалила к ней что-то тяжёлое. Послышался плеск разливаемой жидкости, остро запахло бензином…
– Ты мне будешь ещё кое-что должна за вредность, Сью, детка, – услышал Дэниел.
Раздался треск: с каждой секундой всё громче, всё яростнее. Жадный огонь лизал горячими багряными языками трухлявые стены, весело плясал на дырявой замшелой крыше, торжествуя, что вскоре получит желанное, живое лакомство…
…
… Нехотя занималось утро. Серый чахлый рассвет озарил пепелище — всё, что осталось от маленькой позабытой сторожки на болотах…