— Хубун…[26] — засмеялся он, еще крепче сжав кулаки с ее волосами.
Он не заметил, как тетя Маша собрала ее волосы, услышал крик бабушки:
— Ты что делаешь? Нельзя волосы в огонь. Пусть летом красногрудые ласточки гнезда вьют. — Бабушка отобрала комок у тети Маши, заткнула его в угол дома. — Теперь у меня есть внук и внучка. — Дробно засмеялась.
Агван ревниво следил за бабушкиной рукой, которая гладила голову Вики, и успокоился, только когда ее вторая рука коснулась и его головы.
— Хочу штаны, как у Агвана.
Тетя Маша рассердилась.
— Хочу да хочу. Как старуха из «Рыбака и рыбки». Вот достану, прочту вам.
Агван зашептал Вике:
— Идем в копну играть, идем!
Шла весна. От снега пахло солнцем, весной, и он не морозил так, как раньше.
— Янгар, лови! Янгар, вези!
Они носились за псом по рыхлеющему снегу.
В первые дни Янгар рычал на Вику и, как прежде Агвана, бросал ее в снег. Агвану нравилось, что его пес скачет лишь вокруг него. «Вот тебе! Он только меня любит!» Но однажды Вика заплакала. Она стояла такая худая, бледная, что он чуть не умер от жалости.
— Янгар, играй с ней, — закричал сердито.
И теперь они втроем, визжа и опрокидываясь в снег, на равных носятся по степи.
— Давай ездить верхом, как на коне! — придумал он сегодня. Он попытался усесться на Янгара, но тому не поглянулась новая забава, и пес удрал в степь.
Вика расстроилась, засопела, и Агван остановился в растерянности.
— Не реви, — не очень уверено сказал он.
— Я хочу покататься верхом.
Агван задумался. Потом вытер ее слезливые глаза.
— Отец где? — спросил неожиданно.
Снова слезы…
— Ты ведь знаешь, знаешь. Потерялся на войне, — пролепетала она.
Он схватил ее за руку, потащил к зароду.
— И мы будем потеряться, — выговорил с трудом. — Если нас найдут, и его найдут. Если нас найдут… — бормотал он и тащил Вику за собой. Она, видно, его не понимала, но шла послушно.
Они пробрались в сенник, где стояла копна. Единственная, последняя. Ее берегли. Давали по клочку окотившимся маткам и совсем слабым овцам. Он видел, как Янгар рыл себе норы в зароде. Быстро сделал такую же — сено привезли недавно, и оно не успело слежаться. Залез в нору, затащил Вику. Сено за ними осыпалось, завалило вход. Стало темно, душно. Запахло степью — он засмеялся, а Вика в испуге прижалась к нему.
— Нас будут искать и не найдут. Да? Ведь папу не нашли, — раздался ее глухой голос.
Он нащупал ее руку и приложил к своей щеке.
— А мой папа герой? — спросила Вика.
Сено лезло в рот, в нос, щекотало.
— Какой же он герой, если пропал, погиб? Герои не умирают.
Вика плакала тихо, жалостно. А потом неожиданно, словно что-то поняв, упрямо сказала:
— Нет, он герой, он сильный. Он одной рукой может всех нас поднять, а другой — фашистов бьет, щелк, щелк. Ой, ты что меня толкаешь?
— Тише, нас фашисты найдут, тише.
Вика шепотом продолжала:
— Папа был один, а их тьма. Он кидал их туда-сюда, а потом устал. Вот. Он был герой. Теперь у меня нет папы, — добавила она.
У него защекотало в горле и в носу. Он стал нюхать ее щеку, утирать слезы.
— Ты что? Как нет папы? Тетя Маша повесила рядом с моим фотографию твоего. Я сам спросил: «Кто это?» А она и говорит: «Это наш папа».
Агван не знал, что надо сделать еще, чтобы она не плакала. Очень душно дышать.
— Его, наверно, фашисты убили, потому что он не жалел себя.
Он совсем удивился:
— А разве герои умирают?
— Мама говорит: не умирают!
— Значит, твой папа не герой.
— Наверно, — Вика еще сильнее заплакала.
Луна едва освещала их. Вика положила что-то сухое в его ладонь, и ладонь запахла летом. И сено пахло летом — так сильно, что он уже ни о чем не мог думать. Услышал, как звякнуло ведро — бабушка принесла коню пить. Хотел позвать, но вспомнил, что они спрятались. Конь заржал и с посвистом стал пить. Еще услышал голос тети Маши. Она крикнула: «Хулай!» — гнала в кошару овец. Обхватил Вику за шею, принюхался. И больше ничего не слышал. Зато по степи летел Каурый. Он был прежний, здоровый. А на нем двое: и отец, и мама. Они скачут к горе Улзыто, вот подлетели и начали биться со злыми духами, а духи — стра-ашные. Тетя Маша кричит: «Они герои у тебя!» А они бьются, не отступают, хоть чудовища и хотят их загубить.
Вика что-то шепчет, прижимается к нему, и тот сон проходит. Теперь сам Агван летит на коне. Грива Каурого развевается, щекочет его. Ему жарко, очень жарко, в воздухе огонь, но Агван прорывается сквозь огонь, потому что нужно спасти Вику.