— Вы узнали мое имя? То есть вы с кем-то обо мне разговаривали? — напряглась я, надеясь на то, что он не общался с моим «любимым» преподавателем.
— Да, я же разговаривал с Борисом Таисовичем, чтобы вы пропустили сегодняшний выход.
«Точно, — выдохнула я. — Он и сказал, как меня зовут».
— Пожалуйста, не думайте о сексе, — почти жалобно попросил художник. — Я начал рисовать задумчивую девушку, которая полчаса назад осознала, что много лет подавляла в себе воспоминания о детском страхе.
Вы, выжимая волосы, будто бы выжимали тот страх… А сейчас я вижу женщину. Которая думает совершенно о другом.
— Легко сказать… — ответила я, пытаясь удержать сбившееся дыхание.
Мужчина отложил кисти, и, распрямив спину, вытянул длинные ноги.
— Вас не возбуждают натурщицы?
— Редко. Обычно я воспринимаю чье-то тело, неважно женское или мужское, как материал. Но пару раз было.
«А сейчас?» — хотела спросить я, но… Но побоялась, что на неудобный вопрос услышу неудобный ответ. Чуть ли не впервые в жизни я задумалась перед тем, как задать спонтанный вопрос. Я закрыла глаза, удерживая все еще не проходившее желание выпытать, нравлюсь я художнику или нет, и выдохнула.
— Я готова, — я вернула голову в прежнее положение, и сжала прядь волос в руке.
— Нет, на сегодня хватит, — мрачно ответил художник. — одевайтесь, я вас провожу.
Мы шли молча. И только когда подошли к дому, я решилась спросить:
— Я вас не привлекаю?
— Это сложный вопрос, — я удивленно посмотрела на мужчину, и он поправился. — Точнее, это сложный разговор.
— Не понимаю вас, — нахмурилась я. — Насчет моего условия…
Ответьте честно, зачем вы тратите на меня время?
— Вы напоминаете мне меня, — улыбнулся мужчина, и, наклонившись ко мне, запечатлел легкий, невесомый поцелуй на щеке.
Когда я зашла домой, то увидела испуганную Катю.
— И где ты была? Мы с Витькой тебя искали.
— Ты-то как искала? — передразнила я ее. — Ты же «ходить не можешь»!
— Не передергивай! — строго сказала подруга. — Где ты была?
По серьезному (что случалось редко) выражению лица Катерины было ясно, что отшутиться не получится. Да и пора уже признаться.
— Хорошо… Слушай, в общем, я кое с кем познакомилась.
— С кем тут знакомиться? — удивленно переспросила подруга. — Старики да дети.
— Он из приезжих. Преподаватель из строительно-архитектурного.
Мы только ходили с ним на тот край острова, я рисовала. Но самое главное… — я хотела рассказать Кате невероятную, мистическую историю про цыганку, сны, карты, но она прервала меня.
— С каким преподавателем? Они сегодня утром уехали.
— Значит, не все уехали. Мой-то остался, — я рассмеялась, и продолжила. — Ты дослушай, я была у
— Рина, — серьезно сказала подруга. — Все, кто был из строяка, уехали сегодня утром. Они за пару дней начертили план церкви, и с радостью слиняли. И я бы очень удивилась, если бы ты с кем — то из них «познакомилась». Это папины друзья, им обоим по 60 лет.
— А больше никого не было..? — медленно произнесла я.
— Нет! Их было двое. Иван Семенович и Виктор Петрович. Архитекторы. С папой учились когда-то.
Я замолчала, осмысливая сказанное.
— А может быть кто-то приезжал не из строяка? — осторожно спросила я.
— Не знаю, — задумалась Катя. — Ты же знаешь, я никуда не выхожу уже несколько дней. Папа вечно занят, с ним ни разу нормально не поговорили…
— М-м, — иронично протянула я. — То есть по ночам на лавочке ты сидишь не с папой? И на сеновал тоже не с папой ходишь?
— Какой сеновал? — подруга залилась румянцем.
— А откуда у тебя под утром в волосах солома берется? — я с умилением посмотрела на красное лицо подруги.
— Девки, есть идите! — голос бабы Марьи разрядил обстановку, и дал мне время подумать.
Катя сразу же ушла в избу, а я, глядя на потоки дождевой воды, бегущие с крыши, всерьез задумалась. С кем я флиртую? Кому раскрыла тайну, о существовании которой сама не подозревала? Кому я открылась?
Вопросы теснились в голове, и я не могла спокойно сидеть на месте. Сняла с крючка дождевик, надела цветастые резиновые сапоги и, проигнорировав крик бабы Марьи «Куда ты под дождь-то?›, вышла на улицу.
В школе, несмотря на отключенное по причине дождя электричество, ярко горел свет. Борис Таисович привез с материка годовой запас бензина, и генератор работал практически постоянно. В помещении школы, как обычно, было многолюдно. Я, оторвавшись от, так сказать, социальной жизни острова в виду своей увлеченности мужчиной, не знала, что сегодня подводят итоги первого выхода на натуру. Во-первых, награждали местных детишек, которые сегодня проходили мини-экзамен в летней художественной школе, придуманной Борисом Таисовичем. Во-вторых, были подведены результаты первого этапа пленэра: будут выбраны лучшие работы в номинациях «Пейзаж», «Портрет», «Натюрморт», «Свободная живопись». Жюри еще совещалось в директорской, а я, после того, как обвела взглядом всех присутствующих (и убедилась, что моего черноглазого здесь нет), рассматривала выставку. И с удивлением обнаружила замечательную картину одногруппника Витьки: дед Максим, сидящий на деревянном настиле парома, выкуривающий толстую папиросу, и я на заднем плане, рисующая берег Черной речки.