«Выходит, это не баржа, а самостоятельный теплоход-кран», — отметил про себя Ленька.
Перед началом смены мастер Квятковский, остроносый чернявый паренек в толстых роговых очках, объяснив задание бригадиру, повел Леньку в вагончик. Здесь, записав его в какой-то журнал, мастер провел инструктаж по технике безопасности и объяснил Леньке, что числиться он будет пока что разнорабочим.
— Позднее сможешь помогать плотникам готовить опалубку для ростверка и прокладника, — выходя из вагончика, сказал Квятковский. Задержался у котлована и показал на торчащие из воды сваи: — Как откачают воду, их бензорезом срежут, а оставшиеся головки зальют бетоном. Это и будет ростверк. Тогда станешь помогать бетонщикам. Если захочешь, освоишь их специальность.
Мастер вручил Леньке лом и лопату. По деревянным подмостям провел его на противоположную от крана сторону шпунта и, начертив ломом на снегу и на льду окружность, сказал:
— Сегодня будешь долбить майну. Тут небольшая течь. Может, шпунтины разошлись, может, трещина. Как выдолбишь, крановщик опустит ковша два шлаку. Все щели затянет. — Задача ясна? — понизив голос, спросил Квятковский и, сняв очки и протирая их платком, близоруко уставился на Леньку.
— Ясно, — бодро ответил Ленька и весело рассмеялся. Без очков мастер выглядел желторотым юнцом, причем из разряда тех слюнтяев, каких Ленька не раз поколачивал.
— Дело швах, — долго сокрушался вечером дед, когда узнал, что Ленька записался на четвертую. — Там и специалисты-то ни черта не зарабливают. Капрызная опора. То с валунами фрезы запарывали, то подводный поток раствор выбивал, то ледоход шпунт нарушил… Тебе же теплые вещи справлять надо, матери, братьям когда подсобить.
— А Валерка? — усаживаясь рядом с дедом у телевизора, хитро сощурился на него Ленька. — Его-то не отговариваете…
— Валерка! — невесело рассмеялся Михаил Кондратьевич и потер в раздумье подбородок. — И в кого уродился парень? Наговорит — в семь коробов не утопчешь. Двадцать лет, а в голове ветер. Летось Юля Сергеевна с клуба вымела. Танцы тут с одной продавщицей с визгом устроили. А теперь вот с высоты турнули. Увидел главный, что не застрапливается, и все, спустил в котлован. Его да Алика Мухаметшина. Того еще лучше. На метлу посадили. Потому как предупреждали раньше. И поделом. Пусть не лихачат. Шуточное ли дело с тридцатипятиметровой высоты на лед брякнуться.
«Значит, Валерка — монтажник! И ни разу не проговорился. Крепко переживает, похоже», — после такого открытия приятель сразу вырос в глазах Леньки.
Он представил, как Валерка и Алик свободно ходят вверху по балкам и не застрапливаются. И ему стала не по себе.
В один из первых дней работы на мосту по пути в столовую, воспользовавшись тем, что на фермах никого не было, Ленька решил подняться на высоту. Лестница вела круто, почти отвесно, переходные площадки были так узки, что после первого поворота он почувствовал, как остро заныло в животе, а в груди стало пусто.
— Был этой осенью случай, — сбавив звук в телевизоре, продолжал рассказывать дед. — Один так же поспешил, не застропился и сорвался насмерть. Вызвали жену. Поплакала она и повезла к себе на Украину заместо мужа холодный цинковый гроб. Не захотела здесь в мерзлоте оставлять.
Прав был дед, называя четвертую опору «капрызной». Два месяца сушили котлован, и каждый день ЧП. Только лед долбили пять раз.
Заработки упали. Рабочие ходили хмурые. Каждый пустяк вызывал взрыв недовольства.
— Когда выдадут сапоги меховые? В катанках, что ли, в котловане купаться?
— Такие очки только комбайнерам носить. Отправьте их в колхоз.
— Что это за каска-маска? Чуть наклонишься — она бух тебе на морду.
Если не считать этих коротких взрывов, смены проходили обычно. С левого берега на бетонщиков наступали монтажники. Они уже заканчивали пролет, который должен был опереться на четвертую.
О перемещении Ленька и не мечтал. О каких заработках он мог думать, если его рабочий стаж измерялся двумя месяцами? Напротив, он не только не думал о переходе, а гордился в душе тем, что строил мост наравне с опытными специалистами.
Постепенно в бригаде к Леньке привыкли. А водолазы, золотокудрый богатырь Гоша и два брата-близнеца, недавно демобилизованные из флота, по-особому привязались. Может, Ленька своей порывистостью и восторженной душой напоминал им их юность, то время, когда у них у самих кружилась голова от великих планов.
Братьев Ленька различал по голосам. Были они похожи не только лицом, но и фигурой: оба крутоплечие, длинноногие, тонкие в талии. Носили одинаковые хорошего покроя коричневые дубленки, рыжие лисьи шапки и такие же рыжие унты. Увидев братьев в первый раз на палубе теплохода-крана в таком облачении, Ленька принял их за киношников или корреспондентов.