— Лестница, — сказал Быкадоров. — Быстро спускайся!
И они заторопились куда-то вниз. Лестницей, видать, давно не пользовались — невидимая едкая пыль вспархивала из-под ног. Сначала Мария считала про себя повороты, а потом бросила. Тут Быкадоров попросил посветить. Мария достала зажигалку и в колеблющемся слабом свете увидела массивную металлическую дверь со штурвальным старинным запором.
— Навалились! — сказал Быкадоров. — Тяни вниз, а я вверх…
Штурвал скрежетнул, туго сдвинулся с места. Потянуло сквозняком, и огонек зажигалки погас. Они вошли в темноту за дверью. Быкадоров пошарил по стенке, зажегся тусклый электрический свет. Ряд лампочек в проволочных намордниках тянулся по стене низкого длинного подвала и исчезал за поворотом. Быкадоров задраил дверь, повернув такой же, как и снаружи, штурвал. Перевел дух, защелкнул на штурвале небольшой рычажок и засмеялся:
— Пусть теперь колотятся!
— Что здесь? — спросила Мария почему-то шепотом.
— Бомбоубежище, — сказал Быкадоров. — Насколько я знаю, им не пользовались лет десять или больше. Многие и не подозревают о его существовании. А когда-то нас сюда регулярно гоняли на занятия по гражданской обороне… Теперь поищем инструмент.
За поворотом открылся подвал гораздо выше и шире. Тут стояли вдоль стен какие-то деревянные рамы с настилами и ящики. В одном из них Быкадоров нашел толстый лом, в другом — странный жужжащий фонарик.
— Это нары, — объяснил Быкадоров, показывая на деревянные настилы. — А это фонарик с динамкой.
Они прошли большой зал бомбоубежища и оказались перед другой дверью, Быкадоров выключил свет, и они начали подниматься по такой же пыльной лестнице и поднимались, как показалось Марии, всю ночь — когда остановились, у нее сердце в горле прыгало. Быкадоров сунул фонарик.
— Нажимай почаще…
И как ни в чем не бывало начал возиться в полутьме, чертыхаясь, когда лом срывался и отшибал пальцы. Мария пригляделась: Быкадоров выворачивал замок из металлических петель на железной двустворчатой двери. Наконец одна петля с хрустом лопнула, замок упал. Быкадоров приоткрыл дверь — и они оказались в голом поле. Неподалеку темнел высоченный забор станции, за которым поднимались блоки.
— Пошли, — сказал Быкадоров. — Накинь капюшон.
И они двинулись в ночь, в сумрачно белеющее поле. Мерзлая грязь поскрипывала под ногами. Тонкий пронозливый ветер обжигал щеки, но сквозь плащи не проникал.
— Вы хорошо придумали с накидками, — сказала Мария, когда они отошли подальше. — Тепло…
— Эх ты, физик! — пожурил Быкадоров. — Это ведь еще термозащитные накидки. Если они не пропускают тепло, то нас нельзя увидеть и в инфракрасную оптику. Почти уверен, что сидит сейчас какой-нибудь дурень на верхотуре и обозревает окрестности. А пальчиком на курке играет. Нервы не железные — такое дело затевать, государственный переворот.
— Думаете, они разрушат блоки?
— Эти — разрушат, — после паузы вздохнул Быкадоров.
— Камикадзе, что ты хочешь… В любом случае каждому — высшая мера.
— А куда мы идем?
— Подальше от этой зеленой шпаны с автоматами и космической техникой. Если обнаружат побег — станут искать на шоссе к Волочку. А может, и не станут. Но мы все равно выберемся к железной дороге и пойдем в Максатиху. Далековато, правда, километров пятьдесят. Однако выбора у нас нет, а времени хватает. Будем надеяться, что успеем.
Через час, плутая и хоронясь в опушках мрачного болотистого леса, они вышли к железной дороге и пустились по шпалам на восток. Почти сразу же их перехватил головной дозор подразделения спецназа СГБ, которое высадилось только что из железнодорожного состава неподалеку от Удомли, чтобы надежно блокировать заговорщиков.
Исход
В эти вечерние часы, на исходе дня объявления ультиматума, Москва напоминала огромный цыганский табор. На газонах, затянутых грязной ледяной коркой, в скверах с перевернутыми скамейками, на замусоренных площадях дымили костры и полевые кухни, трещал брезент палаток, носились дети, переругивались взрослые. А с севера все шла и шла на российскую столицу механизированная орда: грузовики с тентами, автобусы всех марок, легковушки, произведенные на всех континентах, даже трактора с прицепными платформами и вагончиками. Они вывозили эвакуированных из соседних с Московской областью районов. В передвижных эвакопунктах людей регистрировали, выдавали направления, обеспечивали сухим пайком на несколько дней и самой необходимой одеждой. Потом везли дальше — в Ступино, Каширу, Серпухов, Лопасню. Под временное жилье правительство распорядилось занимать санатории, дачи, школы, спортзалы, турбазы и даже монастыри.