Еропкин обратил внимание на то, на что и должен был обратить внимание человек, хорошо разбирающийся в устройстве городов. Существовавшей на тот момент Морской улицы и трех названных водных артерий было недостаточно для того, чтобы по городу было удобно передвигаться. Главный архитектор предложил обустроить Садовую улицу до нынешней площади Тургенева и продлить Литейный проспект нынешним Владимирским и Загородным. Таким образом, все части столицы на левом берегу оказались хорошо связаны между собой. На пересечении Садовой улицы и дороги на Москву Еропкин запланировал главную торговую площадь Петербурга — Сенную. Адмиралтейская сторона на долгое время приобрела законченные очертания.
Городовой остров, где находился центр Петербурга в первые годы его существования, был частично со стороны берега Невы превращен в некое подобие Москвы со спонтанно пролегающими улочками. В той же части, куда стихийная планировка не добралась, Еропкин проложил несколько параллельных друг другу улиц — нынешние Большую Пушкарскую (тогда Малая Офицерская), Большой и Малый проспекты (Большая Офицерская и Петровская улицы соответственно) — и устроил вокруг них регулярную систему кварталов.
Умение Петра Еропкина обобщать пошло еще дальше понимания, что город — это в первую очередь коммуникации, а не здания. Ведь, в конце концов, определяет все тот, кто занимается планированием и застройкой города. Еропкин сделал две попытки придать профессии архитектора больший социальный вес.
Он частично перевел на русский язык и снабдил комментарием один из главных профессиональных учебников — «Четыре книги об архитектуре», написанные итальянцем Андреа Палладио в XVI веке. Кроме того, он составил собственный трактат под названием «Должность архитектурной экспедиции»: там подробно описаны знания и навыки, которыми архитектору необходимо обладать, его обязанности и вместе с тем полномочия на разных должностях. Таким образом главный архитектор Петербурга попытался, как сейчас говорят, институционализировать профессию. В идеале ее представители должны были стать лучше образованны, иметь определенную степень ответственности и некоторые связанные с ней права. Таким образом, архитектура получила бы возможность развиваться сама по себе, как сообщество людей, без тотального вмешательства государства. Именно такой подход во многом способствовал процветанию разных областей человеческой деятельности и знаний в Европе. Однако ни один из двух трудов Еропкина не был опубликован, намерения так и остались намерениями.
Петр Еропкин был хорошо знаком с кабинет-министром Артемием Волынским, крупнейшим государственным деятелем, взяточником, хамом, пронырой, человеком больших амбиций.
Дома у Волынского собиралась компания его друзей и приятелей, образованных людей: Петр Еропкин, первый русский историк Василий Татищев, крупный чиновник Андрей Хрущев, дипломат и сенатор Платон Мусин-Пушкин. Они обсуждали свое недовольство текущими делами в империи и писали бумаги, в которых излагали видение будущего России. Среди этих документов — трактаты «О гражданстве», «Каким образом суд и милость творить надобно» и «Генеральный проект о поправлении внутренних государственных дел». Вполне вероятно, что непосредственное авторство текстов или их части принадлежало Петру Еропкину, который был самым просвещенным из друзей Волынского.
Надо сказать, что Волынский совершенно не подходил на роль русского либерала. Напротив, сегодня его скорее называли бы патриотом. Это он, чтобы потешить Анну Иоанновну, устроил на Дворцовой площади грандиозную шутовскую свадьбу. Петр Еропкин соорудил для этого диковатого увеселительного мероприятия ледовый дом для «молодоженов». Пока шла подготовка к празднику, Волынский избил поэта Василия Тредиаковского, заставил его обрядиться в шутовское платье и участвовать в комическом действе.
Волынскому как будто бы не нравилось, что в решении государственных дел ключевую роль играли иноземцы: Бурхардт Миних, Эрнст Бирон, Рейнгольд Лёвенвольде, Андрей Остерман. Впрочем, он, когда надо, умел с ними ладить.