В это время началось становление настоящей археологии. В частности, стартовали раскопки Помпей — римского города, погребенного когда-то под пеплом и лавой Везувия. Это сделало представления о том, как устроены античные дома, куда менее приблизительными.
Благодаря ослаблению Османской империи для путешественников стали доступны Афины, а значит, и древнегреческая архитектура. Она отличалась от римской предельной простотой и рациональностью.
Почти всякий британский джентльмен стремился закончить свое образование the grand tour — путешествием по миру, в ходе которого он знакомился с памятниками древних Греции и Рима, итальянского Возрождения.
Стала очень распространена идея влияния застройки на социум: считалось, что разумная красивая архитектура способна сама по себе делать человека лучшим членом общества.
Важной книгой того времени было «Эссе об архитектуре» французского аббата Марка-Антуана Ложье. Автор утверждал, что архитектор должен учиться у первобытного человека, который строил свою примитивную хижину, где было только то, что необходимо для минимального удобства жизни. Излишества архитектуры барокко, вроде перекрученных колонн, Ложье считал надуманными и ненужными.
Екатерина II, будучи самым просвещенным русским монархом за много столетий, следила за ходом европейской интеллектуальной мысли и рассуждала более или менее так же, как французский аббат. Она ценила комфорт и естественность.
Уже будучи цесаревной, Екатерина предпочитала строить для себя в Ораниенбауме не старомодные по европейским меркам барочные дворцы, а здания, следующие последней моде. Антонио Ринальди спроектировал для нее Китайский дворец. Поскольку в то время процветал колониализм, знакомство с восточной культурой служило знаком социального превосходства.
Переломом на пути к новой архитектурной моде стала отмена результатов конкурса на здание Гостиного двора. Среди представленных проектов абсолютным фаворитом считалась работа Растрелли, в которой главная торговая площадка столицы выглядела так же помпезно и празднично, как и построенные архитектором дворцы. Новая императрица считала барокко стилем провинциальным, безвкусным, расточительным. Екатерина II собственноручно перечеркнула чертеж Растрелли: этот экземпляр сохранился и находится в Музее истории Петербурга. Больше великий итальянец заказов на строительство в Петербурге не получал. Он пытался поменять профессию, спекулировал антиквариатом, но не преуспел.
Строительство Гостиного двора поручили Жан-Батисту Валлен-Деламоту, малоизвестному тогда французу, прежде работавшему в Риме и Париже. Здание вышло элегантным и на удивление неприметным на фоне столичных построек предыдущей и последующей эпох. Декор двухэтажных торговых рядов, по периметру окруженных крытым проходом, портиком, невероятно скромен.
И во времена Елизаветы Петровны, и позже при Александре I петербургская архитектура отличалась стремлением создать образ величия, этакую праздничную открытку. И Зимний дворец, и стоящий напротив него Главный штаб, хоть и кардинально разные, оба в некотором смысле плакатны. То, что строили во времена Екатерины II Антонио Ринальди и Юрий Фельтен, Валлен-Деламот и Чарльз Камерон, Николай Львов и Джакомо Кваренги, не производит «вау-эффекта». Это практичные и благородные на вид постройки.
Академия художеств, спроектированная Валлен-Деламотом, — самая, пожалуй, яркая из них. Она, безусловно, нарядна, но ее нарядность аристократична, в ней есть точность и сдержанность. Эффект происходит не от изобилия деталей, а оттого, что каждая как будто на своем месте, их сочетание выглядит хорошо продуманным.
Важным свойством здания был не только его внешний вид, но и внутренняя организация: система коридоров с аудиториями и мастерскими складывается в ясную геометрическую структуру. В центре находится открытый круглый двор. На его стенах сделаны четыре надписи: «живопись», «скульптура», «архитектура» и «воспитание». Последнее должно было происходить не только за счет общения педагогов с учениками. Сами пространства, подчиненные строгой логике, формировали, по идее деятелей эпохи Просвещения, личности студентов Академии. (Илл. 11)
Еще одна ранняя постройка Валлен-Деламота в Петербурге — здание Малого Эрмитажа. Сегодня французское слово ermitage ассоциируется у нас, в первую очередь, с очень большим и людным музеем, но изначально его значение противоположное — это «место уединенных раздумий». И именно такой смысл вкладывала в него заказчица. Для культуры того времени очень большое значение имела интимность как противоположность публичности, состояние подлинной близости с окружающим миром и другими людьми.