Тот съемочный день выдался страшно напряженным и волнительным как из-за большого скопления ярких кинозвезд – Мэрилин, Тони Кёртиса, Джека Леммона и режиссера Билли Уайлдера, – так и из-за того, что Мэрилин Монро всё время забывала слова и приходилось делать много дублей. Снимали самое начало фильма, когда она едет в поезде, в спальном вагоне, с переодетыми в женские платья Тони Кёртисом и Джеком Леммоном.
Сьюзен Страсберг молча указала своей маме на меня. Пола сидела в складном матерчатом кресле позади камеры и внимательно следила за событиями в круге света. Пола Страсберг была большой женщиной. Всё в ней было большим – глаза, лицо с высокими скулами, тело в свободном черном платье, шаль песочно-бежевых тонов и этнические украшения. Так и хотелось залезть на ее широкие колени и прижаться к широкой груди. За толстыми стеклами очков глаза казались большими, как у совы, светло-рыжие волосы, заплетенные в косы, собраны на затылке в пучок. Когда-то она, очевидно, была красавицей, как ее дочь Сьюзен.
Казалось, дальше не дышать было бы уже невозможно, но тут чей-то голос выкрикнул: “Стоп!” Люди вдруг активно зашевелились, вышли из темноты, приступили к выполнению своих обязанностей в круге света, предписанных регламентом киносъемки. Затем в темноту шагнула Мэрилин Монро, унося свет на поблескивающих волосах и коже. Вместе с Полой она подошла к нам, кто-то накинул ей на плечи розовый махровый халат – прикрыть ее полупрозрачную ночную сорочку. Ее тело как бы предшествовало ей, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не пялиться на нее. Но, взглянув на ее лицо, я увидела большеглазое, испуганное дитя. Поразительно! Никак не верилось, что прямо передо мной – она, в золотистом радужном сиянии, здоровается со мной и говорит с придыханием, голоском маленькой девочки. Я сразу полюбила ее за эту беззащитность и обрадовалась, что у нее есть такая большая добрая няня – Пола. Она была очень любезна со мной и Сьюзен, но, безусловно, претендовала на неразделенное внимание Полы – без нее она не сумела бы вернуться и еще раз проиграть эпизод. Я не понимала, как чуть ли не самая знаменитая женщина в мире может выглядеть такой перепуганной. Мы поболтались там еще немного, поздоровались с Билли Уайлдером, которого я знала в детстве, и с Джеком Леммоном, с которым я встречалась на той же киностудии, когда он снимался с моим отцом в “Мистере Робертсе”. Потом мы вышли из сумрака на слепящий солнечный свет в ту цивилизацию, которая была реальностью. Но впервые я оставила частицу себя в том световом круге посреди темного пространства, за двойной дверью с мягкой обивкой.
Всё это произошло незадолго до моего визита к Ли и задолго до того, как я сама ступила в круг света и вынуждена была бороться со страхами, которые не в силах унять даже кинозвезды.
Месяца через полтора папа привел меня на открытую съемочную площадку студии “Уорнер Бразерс”, чтобы обсудить с Джимми Стюартом, не взять ли меня на роль его дочери в фильме “История ФБР”. Эта мысль пришла в голову режиссеру, Мервину Лерою, а поскольку Джимми был лучшим папиным другом, думаю, папа не видел вреда в почти семейном предприятии. По той же причине меня эта идея не привлекала ни в малейшей степени: это навевало неприятные мысли о “папиных дочках”, и милейшему Джимми мой скепсис передался в достаточной степени, чтобы стало ясно – дальше первого разговора дело не пойдет. Однако в свете моих разборок с ФБР в последующие годы забавно получилось бы, начни я свой путь в кино с роли в “Истории ФБР”.
Итак, Ли Страсберг принял меня в свою нью-йоркскую частную школу, и проблема моей занятости с осени была улажена. Оставалось решить, где я буду жить и как платить за учебу. По счастливой случайности, Сьюзен Стейн, младшая дочь Жюля и Дорис Стейнов, сестра Джин (Стейн) Ванден Хейвел, закончила колледж Вассара и искала напарницу, чтобы снимать квартиру в Нью-Йорке.
Сьюзен Стейн посоветовала мне обратиться к Эйлин Форд, главе известного модельного агентства. Я могла бы подрабатывать моделью и платить за обучение и квартиру. Я вернулась в город и через два месяца начала заниматься у Ли, подписала первый контракт в модельном агентстве, подыскала двухуровневую квартиру для двоих на Восточной Семьдесят шестой улице и, к вящей радости Афдеры, съехала из папиного дома. Я шла своим путем, просто плыла по течению – по крайней мере, куда-то двигалась, пусть и без четкой цели.