Наверное он что-то говорил, такое, о чем не хотел помнить, потому что выдать что-либо разумное, доброе и вечное, с силой толкаясь в чужой горячий рот и тугую глотку (он достал до глотки!), попросту невозможно. Время от времени, когда удовольствие чуть откатывалось от верхней точки, потому что Брок, сбивая градус, вдруг менял темп, Стив смотрел на него. На опущенные ресницы, на влажные губы, растянутые вокруг наконец-то пристроенного в надежные руки члена.
— Пристроенный, даже не сомневайся, — хмыкнул Брок, и Стив понял, что снова говорил вслух, его окатило стыдом, но Брок так сладко обхватил его член губами, поглаживая языком, кружа им по головке, что он тут же кончил.
Брок все-таки толкнул его на диван, и Стив, поморщившись от ощущения прохладной кожи под задницей, притянул любовника (Они же любовники? Минет же считается за секс?) за задницу и сжал вожделенные половинки ладонями.
Ладони у него (в отличие от члена) были большими, но великолепные твердые полупопия в них все равно не поместились, а от воспоминания о том, какие они аппетитно-золотистые, его мелкочлен снова нагло дернулся, наливаясь кровью.
— Да, друг, — сказал ему Стив, снова лишаясь всяких тормозов — полные руки Брока. Его задницы. Его всего. И он даже не смеется и никак не комментирует. — Похоже, нам обломится.
— Обломится, — заверил Брок. — Но сначала моему другу, ладно?
Стив, с трудом подавив желание рассмеяться, прикрыться и оценить доставшееся ему, так сказать, воочию, притянул любовника для поцелуя.
— Мне странно, что в этом веке принято целоваться после секса, а не до, — не смолчал Стив, хотя от страстного поцелуя у него саднило губы, а вокруг них было натерто щетиной.
— Вообще не принято целоваться, если это просто секс, — поправил его Брок, расстегивая штаны.
— А у нас не просто? — поинтересовался Стив, и когда Брок замер, будто не ожидал от него такой подлости, поспешно добавил: — С твоей стороны?
— С моей “это” — любовь с первого раза.
Член Брока приятно лег в руку, а мозг Стива, наверное, стек в пах окончательно, потому что он выдал:
— У Баки больше.
Брок неловко дернулся, будто хотел отобрать, но Стив, схватив его за голую ягодицу, добычу не выпустил.
— Теоретически. Я на ощупь не проверял.
Брок, запрокинув голову, рассмеялся, но тут же перестал, стоило Стиву с интересом обвести головку его члена пальцами, а потом попробовать на вкус.
— Ей-богу, если ты опять начнешь комментировать по принципу “что вижу — о том пою”, я заклею тебе рот скотчем.
— Соленый. И, кажется, эффект сходит на нет. Я могу замолчать, но после всего произошедшего, наверное, не хочу. И скотч помешает мне сделать так, — Стив приподнял Брока за бедра и направил его член себе в рот. Роскошная задница при этом стала каменно-твердой, и от мысли о том, как он будет гладить и целовать Брока, уговаривая расслабиться, Стив едва не кончил снова.
Брок стонал, упираясь ладонями в спинку дивана, медленно загоняя на всю длину и так же медленно вытаскивая почти полностью, водя мокрой головкой по губам и загоняя снова, так, что Стив только и мог, что открывать рот и мять задницу ладонями, периодически раскрывая ее, разламывая ягодицы. Когда он решился коснуться пальцами входа, Брок, захрипев, спустил ему в рот, жадно, быстро трахая в горло, и Стив сглотнул, видимо, что-то там задев, потому что Брок, если бы его не держали за задницу, точно рухнул бы на него сверху.
Гордясь произведенным эффектом, Стив осторожно натянул на любовника белье и штаны, не забыв погладить свой фетиш на прощание, и справедливо заметил:
— Продолжим, когда вернешься.
— Откуда? — хрипло спросил Брок.
— Ты же собирался “свалить на уик-энд”. Кстати, отчет я не приму, но подробный разбор в понедельник, я еще не в форме, могу наговорить лишнего.
Брок склонился к нему, а потом и вовсе уселся на коленях и погладил по загривку, как кота, прежде чем поцеловать.
— Поехали со мной, — предложил он. — На Лейк-Онтарио. Рыбалка с лодки. Домик, тишина.
Стив почти сказал что-то вроде “мы не настолько хорошо знакомы, чтобы проводить вместе уик-энд”, но по тому, что все-таки смог смолчать, понял, что эффект газа сошел на нет. Предварительно перевернув с ног на голову в его жизни все, что можно: отношения с подчиненным, привычку стыдиться своей “маленькой особенности”, желание вернуться к отчетам прямо сейчас… всего не перечислишь.
— Когда выезжаем? — заткнув орущий благим матом внутренний голос, спросил Стив, потому что ну сколько можно? Маленький (средний, средний!) член — это, в конце-концов не повод отказываться от радостей жизни. И не важно, включают они при этом секс или нет.
Вранье. Важно. И хорошо, что теперь — однозначно включают.
— Как только разберемся с одной маленьк… эм… средней проблемой.
Брок снова приспустил белье и обхватил оба члена ладонью.
А Стив подумал, что еще полчаса назад счел бы, что тот издевается, но теперь ласковая насмешка, круто перемешанная с восхищением, которую он видел во взгляде Брока, говорила ему, что даже если проблема и маленькая, он все равно готов ее решать с большим рвением, чем сам Стив — проблему мира во всем мире.
***
— Роджерс, послушай, — Брок, что-то увлеченно листавший на планшете, ухмыльнулся и удобнее взбил подушку. Стив, собиравшийся в ванную, притормозил на пороге спальни и с удовольствием оглядел фривольно развалившегося любовника с головы до ног. При воспоминании о том, чем они только что занимались, как Брок стонал под ним, как жарко гнулся, каким тесным и горячим был внутри, член снова начал наливаться кровью. А, как известно, член встал — мозг ушел в отпуск.
— Что? — спросил Стив на всякий случай, надеясь, что это не очередной анекдот из интернета.
— Символами мужской красоты в Древней Греции были: безволосая грудь, загорелая кожа, широкие плечи, крепкие ягодицы, небольшой язык и — барабанная дробь — маленький член. Маленький член считался символом спокойствия, непредвзятости и острого ума. “Палка” до колен у греков ассоциировалась с пошлостью, уродством, недостатком ума и похотью. Такие «подарки» скульпторы делали только отрицательным персонажам. Во. Все правда.
— Брок, — начал Стив, но любовник, рассмеявшись, похлопал рядом с собой. Они были вместе почти полгода, и за это время успели многократно убедиться в том, что скромные размеры мужского достоинства — благо в их случае. Стив давно перестал стыдиться и переживать по этому поводу, но Брок отчего-то все равно периодически возвращался к данной теме, будто проверял, хорошо ли выучен урок. — Ты так часто об этом заговариваешь, что впору заподозрить, что убедить ты пытаешься не меня, а себя.
— Не откажусь убедиться еще раз. Иди сюда, расскажи мне всю неприглядную маленькую правду о себе.
Стив пошел к нему, радуясь, что может и показать.
Молча. Хвала всем богам — молча.
_________________
* — первые строки гимна США в поэтическом переводе Максима Наймиллера.