Шуршали малютки-жернова, и по номеру «люкс» разливался жаркий запах кофейных плантаций.
Черный кофе. Черное море за стенами отеля, черная ночь над всей землей… И кажется, всей этой гармонией дирижирует с высоты вдохновенный Гендель в седом парике и синем камзоле с галунами…
Но вдруг что-то разладилось в мировом оркестре. Не то Гендель уронил дирижерскую палочку, не то…
Маргарита насторожилась: ночную тишину нарушили какие-то посторонние звуки. Доносились они, похоже, из-за зашторенной балконной двери.
Тонкий музыкальный слух Лучано тоже уловил их. Он быстрым жестом остановил Ритину руку, вращавшую кофемолку, и нервно напрягся. От его благостного спокойствия не осталось и следа.
— Что это, синьорина, слышите?
Она встала, на цыпочках приблизилась к портьере.
Там, снаружи, глухо громыхнула водосточная труба, как будто обрушились массивные сосульки. Но ведь стоял жаркий июль…
Потом — еще какая-то возня.
Рите стало не по себе.
Вдруг кто-то сквозь зубы чертыхнулся — прямо на ее лоджии. Определенно на ее, а не на соседней.
— Ох! — испуганно выдохнула Маргарита. — Грабители?
И, словно в ответ, явственно услышала бормотание:
— Ага… третий этаж… третья лоджия… точно…
Боже, она все поняла!
Не кто иной, как Константин Завьялов вскарабкался сюда прямо с тротуара. Она ведь сегодня показала мальчишке свои окна, а он воспринял это как приглашение на ночь!
Ох уж эти мужчины, глупый народ…
Произошло именно то, чего Маргарита так боялась. Сейчас Костя и Лучано столкнутся лицом к лицу и…
Она бросила молниеносный взгляд на Джерми: его рука, украшенная сапфировым перстнем, сжала маленькую, но тяжелую кофемолку, точно боевую гранату.
— Там кто-то есть, — произнес он и угрожающе спросил. — Кто?!
Надо было выкручиваться. Необходимо предотвратить столкновение.
И Маргарита, просунув лицо в щель меж портьерами, громко и отчетливо произнесла:
— В это время на моей лоджии никого не бывает. И быть не может. И не должно. Не должно!
Лучано вскричал, вскакивая:
— Ты кого-то прячешь! Мужчину!
«Ого, — мелькнуло у нее в голове. — Да он сейчас запоет… арию Отелло!»
И ее вдруг начал душить смех:
— А ты что… ха-ха-ха… ревнуешь? Разве у тебя есть на это право?
— Мое право — это моя любовь! — он уже совсем не владел собой. Бросился к балкону, но Рита преградила ему путь:
— Я докажу тебе, что там пусто. Но тогда ты публично извинишься! Стоя на коленях! При всех!
— Сначала докажи! Ты не сможешь. Он там.
Маргарита стала медленно приоткрывать балконную дверь, а сама все говорила, как бы с Джерми, но чтобы голос было слышно снаружи:
— Я не переживу позора, если у меня ночью обнаружат постороннего мужчину! Ни один джентльмен не позволит себе так обесчестить даму!
В лоджии что-то упало, раздалось короткое «Ага», и снова громыхнула труба — но уже примерно этажом ниже.
Лучано грубо отпихнул Маргариту и выскочил на воздух, едва не разбив стеклянную дверь.
Он заметался по клетушке-лоджии, точно по звериной клетке. В этот момент он, как и Георгий, напоминал волка, но совсем другого: обозленного и напуганного, загнанного под охотничьи флажки.
Его недоумению не было предела: действительно — никого. Перегнулся через перегородки — к правым соседям, к левым. Там тоже было пусто. В прилежащих номерах даже никто и не жил: постояльцы выписались днем.
Маргарита торжествующе хохотала, прислонясь к косяку, и это привело Лучано в ярость.
Приступ ревности лишил итальянца здравого смысла, и глупому Отелло не пришло в голову глянуть вниз, где по газонам бесшумно скользнула и скрылась за кустами самшита юркая тень.
А Львица торжествовала победу. Ее унизили подозрением — теперь она унизит ревнивца смехом:
— Тебе не темно там, дорогой? — заливалась она. — Давай добавлю света, может, кого и разглядишь!
Резким рывком раздернула портьеры до предела, и сияние люстры пролилось наружу.
В тот же миг какой-то предмет блеснул у ног Джерми, отразив электрические лучи.
Итальянец наклонился и издал страдальческий стон:
— Он тут был! Вот доказательство.
Маргарита вздрогнула: Лучано поднимал с кафельного пола серебристую ракетку «Рибок». Вот что, черт побери, упало, когда Костя обратился в бегство!