Многие люди о профессии педагога-воспитателя говорят с улыбочкой. Учитель - это профессия. А в проблемах воспитания человека как и в политике разбираются все. И там, и там болтают без роздыха: какие трудности, чего здесь уметь!
Но вот приспела пора серьезно задуматься о новом руководителе и оказалось, что найти его не просто. Сережа Паршин отпал, а преподаватели колледжа, Александра Марсовна и Николай Николаевич, хотя и разделяли мое беспокойство, но во главе группы себя не числили: слишком много домашних дел и загруженность на работе огромная. Так я и остался на привычном месте, надеясь на успокаивающий российский "Авось": пока все хорошо, а там видно будет.
В 1991 году началась перестройка нашей государственной и экономической системы. Советский Союз распался, да так неудачно, что горных районов в России почти не осталось. Карпаты и Крым оказались за границей. Памир и Тянь-Шань - тоже. А по Кавказу можно ходить только по северной стороне Главного хребта: за ним - Грузия, такая знакомая нам и теперь чужая страна...
Вместе с растущими свободами, начали расти цены, в том числе на горное снаряжение и железнодорожные билеты. Теперь, чтобы экипироваться или выехать в Крым, не говоря уже о Средней Азии, надо основательно вытряхнуть свои кошельки. Помимо финансовых проблем появились и другие, не менее серьезные.
В Крыму грабежи туристов местная молодежь поставила на поток. Приходят под вечер к бивакам и с каждой полатки требуют по сто долларов. А следом за этими добытчиками являются лесники с квитанциями: платите за место, гости дорогие! О Кавказе и говорить нечего. Через туристкую газету "Вольный ветер" начальник региональной погранслужбы даже обратился к путешественникам с просьбой воздержаться от самостоятельных выходов в горы: не можем гарантировать безопасность от местных разбойников.
Но мы все-таки рискнули. Поднапряглись с деньгами и выехали на Западный Кавказ в район Архыза.
Непривычно пустые от туристов горы. Первые три дня - аклиматизация. Высота перевалов хотя и небольшая - едва зашкаливает за 3000 м, но надрываться нам ни к чему. Ставим лагерь и поднимаем ящики с продуктами к перевалу. Перед самым взлетом к седловине - пастушеская кошара. Молодые чабаны-карачаевцы, одичавшие от безлюдья, радостно встречают нас и приглашают в кошару укрыться от чуть моросящего дождя. Мы благодарим и отказываемся - нам еще полтора часа топать наверх.
- Зачем топать? - удивляются чабаны. - На лошадях все отвезем. Ложитесь на подстилки, вот одеяла, бурки. Отдыхайте пожалуйста!
Нам выставляют казан со свежим молоком, круг сыра, горячие лепешки: "Кушайте пожалуйста!"
Расслабившиеся от угощений девчата тут же заваливаются спать.
Чабаны возвращаются с перевала:
- Все сделали как вы сказали. Ящики укрыли пленками, придавили камнями. Не беспокойтесь, пожалуйста, никто ничего не возмет.
Мы уходим вниз, к палаткам, а утром, теперь уже с полной выкладкой снова поднимаемся к кошаре. И снова обильное угощение и общие песни под луной.
На следующий день чабаны говорят, чтобы мы взялись за руки и выстроились возле загона.
- Сейчас будем отлавливать лошадей. Сколько попадут в загон, все ваши. Погрузим рюкзаки, отвезем на ту сторону.
- Да вы что, ребята! Полдня из-за нас потеряете.
- Ничего-ничего, пожалуйста. Вы - гости. Закон гор.
Гонимые чабанами лошади бешенно мчатся на нас. Одни перед нами вздыбливаются и сворачивают в сторону, других, разрывая цепочку, мы пропускаем - эти аллюром взлетают на склон, беспокойно оглядываясь на чабанов. А тех, что попали в загон, взнуздывают и ведут под погрузку.
Шестерых лошадей оказалось достаточно для двадцати четырех рюкзаков. Подъем на перевал без груза за плечами - вроде легкой прогулки. Идем по тропе, помахивая ледорубами. Солнечный день, легкий теплый ветерок - вот это аклиматизация! На перевале приторачиваем к лошадям ящики с продуктами и вниз, в новую долину. Там уже несколько кошар.
Пока ставим палатки нам приносят свежее мясо и флягу молока.
- Мужики, давайте мы хоть заплатим.
- Что мы на ваши деньги здесь покупать будем? - смеются чабаны.
Утром загружаем в рюкзаки только ящики с продуктами.
Груза у нас еще много - по плану надо отнести ящики на половину пути к ледникам, а потом вернуться за палатками. Примерно на восемь часов работы. Но тут новые знакомые приводят своих лошадей:
- Грузите все, под самые ледниики отвезем!
Такого променада в горах у нас еще не было: второй день идем налегке!
Мы уже не удивляемся, когда чабаны из последней кошары под Марухским ледником принесли ведро молока...
Внизу, у моря, грузины воюют с абхазами. Нас предупреждают, чтобы не спускались на юг с Марухского перевала - тропы могут быть минированы. Да нам и не надо в ту сторону. Мы только поднимаемся на перевал к памятникам его защитникам в годы Отечественной войны. Еще студентом, в первом своем выходе в горы, я проходил здесь. На леднике еще можно было найти немецкие карабины, среди камней белели человеческие черепа...
И вот снова война. Ее черная накипь выплескивается и на голубоватые ледники: совсем недавно какие-то нелюди ограбили под Марухом группу московских туристов и выстрелили женщине в живот...
Мы идем по снежнику к перевалу Халега. Только закончился ливень с градом, мы основательно промерзли и мечтаем поскорее перевалить на ту сторону, к озерам, чтобы отогреться и отдохнуть на зеленой траве. И тут видим: навстречу спускается вооруженный конный отряд. Укрыться и разминуться никак не получится.
- Вэ-Я, что будем делать? - шепотом спрашивает командир отделения.
- Продолжаем подъем. И языки не распускать!
Конники приближаются. Небритые лица, разномастная одежда, и у каждого через плечо автомат или карабин. Но я вижу, что мы их не интересуем, у них свои заботы.
- Здравствуйте! - говорю я. - Воюете?
- Воюем.
- А мы не воюем. Всего хорошего!
Так и разошлись.
Потом мы снова вышли на хоженную тропу.
И снова нам несут молоко, хлеб, мясо. Не успеваем опорожнить одно ведро, как несут следующее. Мы просим угомониться - не осилить нам столько!