В ответ он уловил отголосок чужих эмоций. Они походили на добрододушный и совсем не обидный смешок.
— Не обязательно иметь руки или ноги. Разумное существо всегда найдёт способ навредить своему сородичу. А насчёт «дубинок» — ты зря считаешь наше общество примитивным. Конечно его, и в период расцвета, смешно сравнивать с божественным, но вот с общество твоего времени вполне возможно сравнить.
— Не верю — помотал головой Андрей — У вас не было не самолётов, ни пушек, ни компьютеров — совсем ничего.
— Кто сказал, что мы не изобрели механических (хотя конечно на биологической основе. Ох уж мне эти ограничения языка) помощников исправляющих наши природные недостатки? Впрочем это произошло после моей «смерти» и известно в качестве сухих фактов, а не в виде личных воспоминаний. В моё время — слова Галахада напоминали Андрею его самого. Сколько раз он мысленно говорил «в моё время»: — …в моё время жизнь была примитивнее и честнее. Землепашцы трудились. Рыцари сражались впрыскивая во врагов постоянно совершенствуемые токсины, а после, когда повсеместно распространилась эффективная защита от быстродействующих токсинов, стали впрыскивать разлагающие ген-программмы. В перерывах между сражениями рыцари вели философские разговоры и наблюдали за землепашцами.
— Простая жизнь.
— Твоя тоже была бы простой в кратком пересказе — парировал Галалахад: — Родился, учился, трепыхался-работал и умер.
Минут десять они летели в молчании. Бросив машину в лихой манёвр, Андрей решил послушать, что скажет по этому поводу рыцарь-философ. Может быть какую-нибудь философскую концепцию придумает. А то «работал и умер». Ну не наглец ли?
— Правда здорово? — поинтересовался Андрей.
— Что здорово?
— Ну. Это — замялся Андрей не зная как объяснить: — Быстрый полёт, кувырок и так далее.
— Боюсь я этого не видел.
— Разве ты не можешь смотреть моими глазами?
— Только с твоего разрешения — ответил рыцарь.
— Так смотри. И про остальные органы чувств не забудь.
Едва видимое, защищающее от ветра поле, вспыхнуло ярче. Серебристая точка стремительно падала к самой земле, чтобы потом стрелой вознестись вверх.
— Вижу вы подружились — заметила Женя.
— Скорее смирились друг с другом — вздохнул Андрей.
— Смирились — подтвердил неугомонный рыцарь.
Разговор происходил в доме Андрея, в так называемом «пиршественном зале». Когда, вместе с Женей, он рисовал свой будущий дом, то, словно дорвавшийся до конструктора мальчишка, вычертил настоящий замок. Со стенами, башнями и зубцами на башнях и с флагами на шпилях двух самых высоких. Разве только рва и подъёмного моста не хватало. Планируя «пиршественный зал» Андрей как-то забыл, что в большом замке ему предстоит жить одному. Первые дни пытался есть за длинным, пустым столом. Потом сдался и велел робослугам накрывать на широком подоконнике в одной из башен. Кушаешь и смотришь, что за окном происходит, а надоест — окно станет непрозрачным и превратится в видеостенку. Пиршественный зал, как и большинство других помещений, большую часть времени пустовал. Только робослуги вытирали пыль и совершали ежедневный обход, проверяя не сломалось ли что-то.
Но сейчас Андрей принимал гостей. И не важно, что один из них находится у него в голове и, честно говоря, в принципе не может есть. Лохматый клубок толстых, толщиной с руку и тонких — тоньше иглы, щупалец ростом до пояса взрослому человеку — робослуга — принёс кофе и пироженные. И блины с грибами и икрой, на случай если кто-то проголодается. Разместив принесённое на столе — каждую тарелку и чашку робослуга держал отдельной конечностью и потому в подносе не нуждался — он бесшумно удалился.
Женя налила половинку чашки кофе: — Не передумал?
— Если считать с сегодняшнего утра, то будет уже третий раз как спрашиваешь.
— Не хочу чтобы у тебя потом был повод сказать «почему меня не пытались остановить?» — усмехнулась Женя — Но если серьёзно. Ты действительно хочешь отправиться познавать новый мир робинзоном. На своих двоих, без связи с остальным человечеством, без самой возможности связаться и попросить помощь, если понадобится.
— Когда надоест, я просто пущу себе пулю в голову — легкомысленно отозвался Андрей выбирая блинчик повкуснее — Где очнусь если умру? Здесь, в доме? Ну и отлично.
Откусив от блина сразу половину, начал усиленно жевать заранее входя в образ дикаря-робинзона.
Рыцарь напомнил о хороших манерах негромким покашливанием. Но решительнее возражать не посмел опасаясь как бы Андрей не велел отключиться от ощущения вкуса. Когда загорелое, пропечённое тесто разрывается во рту здоровыми зубами. И прямо на язык выпадают икринки и лопаются отдавая солёной кислинькой на кончике языка. А сам блин сладкий, не слишком, но всё же чувствуется сладость. И сочетание вкусов создаёт непередаваемую феерию. Словом Галахад наслаждался неведомым ему до сих пор ощущением вкуса едва ли не больше чем сам Андрей. Тот вдобавок отвлекался на разговоре с богиней.