Совет гномьих кланов предъявил ультиматум. Командование объединённой человеческой армии состоящее из наиболее влиятельных князей с гневом отвергло унизительное предложение. К границам княжеств чьи правители придерживались выжидательной политики были посланы карательные отряды. Люди воевали с людьми и гномами. А гномы лишь с людьми. И только крайне медленная скорость продвижения бронированных гномьих колон по холмам и сквозь леса спасала человеческие земли, предоставляя так нужное сейчас время и давая надежду.
Отступники. Они не стоили доброго слова. В то время когда большинство людей напрягает силы в борьбе, те вздумали отсидеться в границах своих княжеств как будто они не люди, а не пойми кто. Только ли отсидеться? Может быть ещё и ударить в спину? Им нет веры. Для них нет уважения. Они никто — писал младший княжич Максим с линии фронта Арине, Славинской княжне, своей невесте и практически (если бы не эта проклятая война!) жене.
Линия фронта достаточно умозрительное понятие когда ты служишь в воздушных войсках. Лёгкие разведчики преодолевали расстояние в сотни километров и возвращались обратно. Диапазон тяжёлых планеров-бомберов редко превышал несколько десятков километров. Чтобы долететь до противника им приходилось опускаться на промежуточные аэродромы и так по цепочке, прыгая от одного к другому, постепенно приближаться к фронту. Гномы не имели летательных аппаратов. Чудовищные орудия паровых танков лишь чудом могли попасть в юркую цель в небе. Пулемётный и винтовочный огонь становился опасным только во время захода на цель, когда пилот готовился сбросить на головы врагам смертоносный груз.
Полтора десятка планеров-бомберов средней дальности полёта, легко, словно беспечные лесные пичуги, взлетели с полевого аэродрома развёрнутого на пологой вершине самого высокого в этих местах холма. Какое-то время планеры кружили над аэродромом набирая высоту. Под ними солдаты инженерной службы выкапывали врытые в землю столбы, сматывали тросы и разбирали сборные домики и ангары. Гномы слишком приблизились к этому аэродрому. Возвращаться планерам предстояло в более удалённое от войны место.
Максим формальный лидер воздушного крыла. Его планер сверху окрашен красным цветом для облегчения узнавания и следования. Низ планера разрисован под цвет неба. К сожалению переговариваться во время полёта невозможно поэтому его лидерство достаточно формально. Каждый пилот до окончания полёта сам себе начальство и подчинённый. Есть ещё краткая и выразительная воздушная азбука основанная на сигналах подаваемых цветными флажками, но в бою от неё мало пользы. Во время стремительных воздушных налётов лётчикам отнюдь не до того чтобы прилежно наблюдать какие там флажки выбрасывает командир.
Выше. Ещё один круг. На земле большой ангар складывается будто карточный домик и крохотные фигурки солдат набегают на него растаскивая по блокам. Чуть отвлечёшься, засмотришься по сторонам, направишь взгляд вниз, а там уже нет никакого ангара.
Круг замкнулся. Воздушная змея его пути в который раз укусила собственный хвост. Максим повёл планер по направлению к горам смутной дымкой чернеющим на горизонте. Почти целую неделю стояла нелётная погода. Резкие порывы ветра, дождь, всё это делало полёты на планерах слишком опасными. Только троих лёгких разведчиков штаб осмелился выпустить в небо. Двое сумели вернуться.
Но вот погода исправилась. Надолго ли? Кто знает. Поэтому они торопились подняться в воздух чтобы хоть как-то оправдать своё существование. Когда в окно бёт дождь, под крышей гремит ветер. И плохо состыкованный угол сборного домика начинает протекать, а ты выслушиваешь вести об очередной занятой гномами деревни, сжимаешь кулаки и не можешь, совсем не можешь ничего сделать, даже сесть за штурвал — чувствуешь себя до отвращения бесполезным.
Летать. Полёт, это прекрасно. Прекрасно и тогда, когда идёт война и ты военные лётчик, командир крыла, а значит и ответственный за каждого пилота в крыле, большинство из которых безбожно молоды, да и ты сам вчерашний мальчишка. Прекрасно даже если задний отсек забит пороховыми бомбами и алхимической дрянью способной гореть в том числе под водой. Летать захватывающе прекрасно. Помнишь, Арина: то самое чувство, которые ты тщетно пыталась передать словами после самого первого полёта. А мы не понимали, хотя думали будто понимаем — писал Максим — Думали будто понимаем, но на самом деле поняли только когда сами поднялись в воздух. Ты помнишь? Вопреки обстоятельствам я каждый день благодарю весь наш класс воздухоплаванию под руководством учителя Андрея за то, что я сейчас могу летать.