Концерт
Сорок трудный год.Омский госпиталь…Коридоры сухие и маркие.Шепчет старая нянечка:«Господи!..До чего же артистымаленькие…»Мы шагаем палатами длинными.Мы почти растворяемся в нихс балалайками,с мандолинамии большими пачками книг…Что в программе?В программе – чтение,пара песенвоенных, правильных…Мы в палату тяжелораненыхвходим с трепетом и почтением…Двое здесь.Майор артиллериис ампутированной ногой,в сумасшедшем боюпод Ельнейна себя принявший огонь.На пришельцев глядит он весело…И другой —до бровей забинтован, —капитан,таранивший «мессера»три недели назаднад Ростовом…Мы вошли.Мы стоим в молчании…Вдругсрывающимся фальцетомАбрикосов Гришка отчаяннообъявляет начало концерта.А за ним,не вполне совершенно,но вовсю запевале внимая,о народной поем,о священнойтак,как мы ее понимаем…В ней Чапаев сражается заново,краснозвездные мчатся танки.В ней шагают нашив атаки,а фашисты падают замертво.В ней чужое железо плавится,в ней и смерть отступать должна.Если честно признаться,нравитсянамтакая война…Мы поем…Только голос летчикараздается.А в нем – укор:«Погодите…Постойте, хлопчики…Погодите…Умермайор…»Балалайка всплеснула горестно.Торопливо, будто в бреду……Вот и всео концерте в госпиталев том году.
Слышишь?!
А. К.
Чайку бы!Покрепче б!С малиной!Какие некстати мечты!Занозистый звон комариный.Корявые сосны.А тыдалёко.Как детство,далёко.Далёко,как эта рекас названием-всплеском: Олёкма —сейчас от тебя далека.Вхожу я под посвисты ветра,как в воду, в дорожный азарт.Я понял разлуку,и этоне так мудренодоказать.Могу я плечом отодвинутьот сердца глухую печаль.И даже без писем —привыкнуть.И даже без крова —смолчать.Я видел и землю и небо,умею ответить врагу,могубез воды и без хлеба,но без одногоне могу!Пускай это слишком жестоко,пускай я тебя огорчу, —прости меня!Слышишь?!Но тольков дороге я верить хочу,что где-то на глобусе этом,летящем,как мир,молодом,озябшем,продутом,прогретом,то темном,а то золотом, —ты голову дымом дурманишь,не знаешь ни ночи,ни дня,и плачешь,и руки ломаешь,и ждешь,как спасенья,меня!
«Невероятное спасибо, дюны!..»
Владимиру Резвину
Невероятное спасибо, дюны!..Освобожденно кровь стучит в виске.Все грустныеи все пустые думырастаяли в спрессованном песке.Спасибо дюнам…Высоко и прямоони взлетели —за грядой гряда.Они похожи на большое пламя,которое застыло навсегда!Сейчас по склонамчайки бродят важно.Миркрасноватым светом озарен…Все это ваше,люди!Ваше!Ваше!Как мы богатынебом и землей!Как мы богаты ливнями мгновеннымии трепетным дрожанием стрекоз.И снегом.И нетронутыми вербами.Смолой,лениво капающей в горсть.Дурманящими запахами сена.Тяжелой желтизнойпчелиных сот.Богатыюгом мы.Богатысевером.И ревом рек.И тишиной лесов.И жаворонка песней беспричинной.И соснами,смотрящими в зарю…Я на песке тугомлежу песчинкойи тихо-тихо дюнам говорю:Спасибо,дюны!До конца спасибо.За ясность.За последние цветы.За то, чтонеобыкновенной силойпропитаны шершавые хребты!Спасибо вам,немые,беспредельные,плывущие сквозь ветровую вязь.Спасибо,добрые,за все,что сделаюпосле того,как я увидел вас.