Плюсы Авраама Натанзона:
Перчатки из телячьей кожи
Шикарное пальто
Идеально начищенные ботинки
Платиновая карточка «Американ Экспресс» в бумажнике.
Собственный, чертов, ресторан.
Знание «от и до» трудового законодательства.
Минусы Авраама Натанзона:
Наглый
Прямолинейный
Самоуверенный
КОЗЕЛ!
Глава 21
Мне доставляло истинное удовольствие помыкать стервой. Она довольно быстро усвоила простые правила:
Не крутить хвостом перед другими парнями.
Подносить мне еду ко столу.
Изображать увлеченные беседы, кокетничать на людях и не допекать меня, оставшись наедине.
Объятия и поцелуи в касание губ, чтобы поддерживать в глазах других статус парочки.
Театральные шоу перед соседями по комнатам, чтоб они думали, мол, мы занимаемся сексом.
Да уж, секс с Файн! Нам приходилось довольно много времени проводить вместе, поэтому, да, я думал о близости с ней, но гнал те фантазии, заставляя рисовать разум образ мерзкого Питтерса.
Кстати, Уна теперь обязана была сидеть со мной и на бухучете в том числе. Тем самым я негласно давал Питтерсу понять, что она больше не не принадлежит ему, поэтому, что бы гад там ни решил отмотать назад, ничего у него не выйдет! Помимо того, моей целью стало подтянуть ее в учебе, ведь изгнанная за плохую успеваемость Файн тут же лишила бы меня возможности управлять ее жизнью.
И, к слову, я не получал от нее никакой благодарности за потраченное на ее учебу время. Она делала всё из-под палки, считая минуты до окончания пыток с цифрами и формулами.
— Слушай! Тебе это надо, в конце концов, или мне, а? — однажды не выдержал я.
— Отстань от меня. Какой же ты тухлый, боже! — простонала она.
В общем, я по привычке технично пытался упорядочить ее жизнь. Мне не нужна была рядом та, прежняя Файн, что летала в облаках. Она долеталась, точнее, допрыгалась, став шлюхой Питтерса. Как я уже упоминал, я полагал, что она обязана усвоить кое-какие уроки. Первое — не пренебрегать перспективными парнями. Второе — не спать с престарелыми козлами лишь потому, что они кажутся умными и интеллигентными.
И запланированный финал так называемых отношений. Я собирался, типа, бросить ее к хренам собачьим. Бросить цинично, на людях. В кафетерии или на вручении дипломов. Я еще не решил. Как бы то ни было, одно я знал точно: стерва узнает об этом раньше всех. Именно так! Отвергнутый не я, а она. Подобные фокусы должны были, по моему мнению, привлечь внимание других девчонок. А заодно, это ведь отличненький повод потешить самолюбие…
Всё покатилось в пропасть вмиг!
В один совершенно обыденный день, когда до выпускного уже было рукой подать. И да, я подготовил-таки Файн к дипломному проекту…
— Вы помогаете мисс Файн? — спросил меня после пары гребаный Питтерс, видимо, не подозревающий о том, что я в курсе его интрижки со студенткой.
— Да, есть такое, — практически выплюнул ему в морду.
— Прошу этого не делать, мистер Натанзон. Я не приемлю подобного. Студенты должны сами учиться. Этим бы только вредите.
Какое адское лицемерие! И об этом трындел человек, который стопроцентно завышал ей оценки. Да-да, я изучил табель успеваемости за тот период, что она спала с козлом. И сравнил с ее скудными знаниями. Это жирный хрен будто говорил: «Мне не нравится, что ты встречаешься с ней. Совсем не нравится. Поэтому я собираюсь подгадить вам обоим».
— Вообще-то, мистер Питтерс, она довольно умная малышка. Я всего лишь капельку помогаю ей. Она очень старательная, понимаете, усердная, — намекнул я ему на интимную тему. — Так что ваши предположения насчет того, что я делаю за нее задания, неверны.
Питтерс зыркнул на меня из-под очков и протер лоб скомканным носовым платком. Он выглядел таким мерзким, что мне хотелось бежать к Файн. Разобрать ее, словно конструктор Лего на детали, отмыть каждую из них мылом, а затем собрать обратно во что-то новое. Увы, что было, того не исправить. Я вышел из кабинета Питтерса в ужасном настроении.
— Нам надо поговорить! — бросил я Уне, вломившись в ее комнату без предупреждения.
Рыжая соседка тут же ретировалась, думая, что вот-вот случится ссора влюбленных.
— Почему? — швырнул я в нее всего лишь одно слово, потому как остальные застряли в моей глотке куском отборного вонючего дерьма.