Он вышел из офиса, где я деборширила предыдущей ночью. Снова прижатый плечом телефон к уху. Не было похоже, что Натанзон волновался, как проходит открытие. И тут до меня, наконец, доперло: это не первое заведение, которым он обзавелся!
Сетевой магнат. Успешный предприниматель. И я, стоящая на пороге. В шортах и толстовке с эмблемой колледжа! Весь мой облик — как дурацкая, тупая попытка напомнить Ави о прошлом. Нелепейший, жалкий подкат к тому, кто поднялся, стал успешным. Я чувствовала себя такой убогой, жалкой дешевкой, увивающейся за человеком, который доказал себе и всему миру, чего стоит.
Отчаянное желание помереть! И, да, так и не сумев промычать хоть что-то в ответ хостес, я попятилась к выходу, молясь всем святым о том, чтобы Ави не заметил меня…
Взгляд Натанзона, боже!
Ави явно удивился. Его телефон чуть не выскользнул, когда он вздрогнул. Натанзон быстро прервал разговор и направился прямиком ко мне…
Попутно тщательно рассматривая мой ПРИКИД!
Так пристально разглядывая, что я вспыхнула и покрылась горячими мурашками. Тот взгляд Ави будто бы отражал следующее: «Господи-святы, ты, Файн, совершенно ненормальная! Да-да, я помню те шорты, в которые пытался залезть. Знаю-знаю, черт, зачем ты надела толстовку. Ты, Уна Файн, подкатываешь ко мне уже во второй раз, бывшая королева вечеринок и тусовок!»
Он подошел вплотную в тот момент, когда я, вспотев под проклятой толстовкой, буквально впечаталась задницей и спиной во входную дверь. Ненавистную дверь, которая была тяжелой, массивной, а мне так отчаянно хотелось, чтобы она сделалась невесомой автоматической створкой с датчиком движения. Раз! И идиотка уже по ту сторону…
— Пойдем, — сказал Ави, сглотнув.
Он кивнул в сторону столика, где стояла табличка «резерв». В голову закралось довольно приятное предположение, что Натанзон до последнего надеялся, что я появлюсь, поэтому и придержал стол. Но та мысль была моментально изгнана.
За годы жизни в убожестве и бесправии я выработала одну привычку: не раскатывать губу, не надеяться, что люди делают что-то из добрых побуждений или нежных чувств. Не только Джонни, но и многие другие упорно доказывали: я недостойна бескорыстных, сердечных жестов. Поэтому я убедила себя, что оставить резервный стол — это обычная практика в любом заведении на случай появления какой-нибудь важной шишки.
Мда, уж кем-кем, а важной шишкой я себя точно не ощущала.
— Присядь, — мягко скомандовал Натанзон. — Я сейчас…
Ави проследовал к кухне и исчез там на какое-то время. Он не сказал ни единого слова в приветствие, не подколол насчет прикида. И это порадовало. Я немного расслабилась в надежде на то, что он и дальше будет проявлять холодность, почти игнорируя меня…
Натанзон вернулся с большой коробкой с логотипом ресторана. Первая мысль: полный крах! Провал! Чертов ресторатор опять собирается унизить меня, сухо буркнув что-то из серии: «Твой подкат выглядит крайне нелепо, Файн, но, раз ты соизволила-таки явиться еще и с опозданием, вот тебе еда на вынос. Я проявляю щедрость только потому, что мне жаль твою истощавшую задницу. Можешь съесть это дома в одно лицо, а захочешь — поделись с бестолковым “женишком”».
Но нет. Натанзон сел напротив и с какой-то бережностью открыл ту прямоугольную коробку…
— Вот это, — указал он на мясное светлое колечко, — курица. Хит продаж. Мы с Мусой долго ломали голову над начинкой в середине. Смесь сыров, сливок и чуток чеснока. А это — телятина с хумусом. Его чаще заказывают мужчины. Впрочем, так же, как и баранину. Она хорошо сочетается с пастой из запеченного баклажана без шкурки…
Я слушала Ави настолько внимательно, что позабыла о внутренних терзаниях, стыде, комплексах.
— Но, думаю, тебе понравится вот тот, — он указал на что-то вроде пончика. — Картофель, а в середине классика – форшмак[1]. Ну и для веганов похожий вариант с грибами вместо рыбы. Это далеко не всё, но эти позиции самые ходовые, Файн.
— Погоди, Натанзон, зачем ты мне всё это рассказываешь? — прохрипела я со смутным, неприятным подозрением, что ресторатор всё-таки решил предложить работу официантки. Типа такое вот одолжение. А его монолог — это своего рода тренинг новой работницы.
— Затем рассказываю, — туманно ответил он.
Натанзон поднял на меня глаза. Я даже поежилась. Тайна, загадка в карих радужках. Я не понимала, что творится у него в голове.