Без единого слова он так же бережно закрыл коробку, взял ее, затем поднялся и пошел. Остановка в у барной стойки. Натанзон положил там коробку.
Три звучных, громких хлопка!
Ави принудил гостей ресторана замереть. Ровно так же настоятельно, как сделал с теми рабочими и персоналом, когда я заявилась, чтобы вернуть эротическое белье.
— Бо-же! — пролепетала я в оторопи, полностью растерявшись от неожиданности.
— Всем доброго вечера, — негромко, но четко начал Натанзон. — Надеюсь, вам нравится еда, и надеюсь вас всех видеть тут почаще!
В зале одобрительно закивали и ответили, что, да, мол, всё превосходно.
— Так вот! Знаю, что многие из вас в душе терпеть не могут благотворительность также сильно, как и я, — улыбнулся Натанзон.
Ирония. Да, гостям понравилась немного жесткая шуточка. Я окончательно перестала понимать, что, мать его, происходит!
— Так вот, — продолжил Натанзон. — Вообще-то я не планировал никаких оригинальных штук, а собирался заняться-таки подсчетом выручки после закрытия.
В зале снова раздались смешки.
— В общем, друзья, если вы не против немного раскошелиться, предлагаю аукцион. — Натанзон взял коробку со стойки и поднял коробку над головой.
Гости зааплодировали, поддержав идею.
— Вырученные средства пойдут в фонд, — Натанзон запнулся, глянув на меня с какой-то издевкой. — В фонд «Человечности».
— Блядь! — вслух произнесла я, вновь покрывшись мурашками.
Декабрьский вечер в колледже. Фестивус. Аукцион с бейглами и сандвичами. Шуточный фонд «Человечности». Настоящий фонд жертв домашнего насилия. Я вдруг вспомнила, что на моей шее красовались синяки от лап Джонни!
Боже мой! Ави сто процентов заметил их. Ужасное предчувствие! Первая мысль: он что, собирается таким вот утонченным образом унизить меня теперь уже публично? Месть за то, что я отказалась встречаться с ним? Неужели все эти годы он вынашивал план, как добить меня?
Ни одной идеи, что делать! Куда бежать? Где скрыться?!
— Сайнфелд! — вдруг крикнул какой-то мужик. — Люблю этот сериал. Лично я деле, хоть это вся брехня про фонд — и разводка для лохов.
— Отлично! — с азартом щелкнул пальцами чертов Натанзон. — Тогда поехали. Итак! Пять таких же коробок. Начальная ставка — двадцать долларов…
— Тридцать пять!
— Кто больше? — задрав подбородок и вытягивая шею, Натанзон тыкал во встающих с мест гостей, которые всё повышали и повышали ставки.
— Сорок баксов и десять центов, — гоготал тот подвыпивший мужик.
— Десять центов? Да ну, сэр, не стоит мелочиться. Сорок один доллар, согласны? — подливал масла в огонь Натанзон.
— Ладно, шестьдесят! — взвизгнула какая-то улыбчивая девушка, подмигнув чертову акционисту.
Что и говорить, аукцион проходил бойко. Гребаный Натанзон складывал бабки в прозрачную баночку для хранения чая и пожимал руки щедрым гостям.
— Сто семьдесят долларов раз! Сто семьдесят два! Будут еще ставки? Нет? Окей, три! Продано милой привлекательной даме в шикарном платье, мои поздравления, мадам!
Последняя коробка ушла «с молотка», и в зале вновь прозвучали аплодисменты. Последний шанс смыться, чтобы избежать чудовищного унижения. Нет! Я словно срослась с обивкой дивана. Мое тело адски потяжелело, а ноги колошматило от крупной дрожи. Ожидание неминуемого краха! И полное непонимание, как жить после такого…
Ресторан, куда я так стремилась. Открытие, ради которого пришлось врать МакНилу. Зал, наполненный развеселой сытой публикой. Каждый человек, каждый предмет казался частью чего-то целостного и ужасного. Замка, где творится бесовщина!
— Так на что пойдут деньги, а? — не унимался поддатый мужик-поклонник сериала Сайнфелд, который так и не получил коробку с адовыми кольцами.
Бенефис управителя бесовским действом-Натанзона, его триумф! И мой провал в пучину позора и унижений. Мне хотелось сдохнуть! Лютый страх сковал мое тело…
Взгляд Натанзона. Мягкий взгляд и добрая улыбка…
— На что, сэр? Эти деньги пойдут на реализацию мечты одной девушки, — начал он. — Девушки, которая заблудилась, запуталась.
Ави! Он смотрел на меня не отрываясь, продолжая говорить:
— Так вот, господа, эти деньги она потратит на мечту…
Гости следили за ним, поэтому быстро смекнули, что та «девушка» в зале. Они почти разом уставились на меня, перешептываясь. Я не покраснела и не побелела от тех пристальных взглядов.
Ави Натанзон! Только он перед глазами! Яркие карие глаза, нос, губы… Боже…
— Думаю, дорогие гости, вы согласитесь, что поучаствовали в хорошем деле, и не будете против?
— Не-е-е! Какой там «против»?— забасил смешной мужик, встав с места. — Это ж фонд «Человечности», мать его. Быть мечте! Быть!