«Ну… Можно ведь обойтись и без потери девственности. Зачем же нам нервировать твоего любимого дедушку?»
Юнона вздрогнула всем телом, так, будто к ней прикоснулась сама смерть. Как она могла не догадаться, что этот пошлый раб имеет в виду? Нет, если это отребье сделает нечто подобное, то она точно будет уничтожена во всех смыслах этого слова. От одной лишь мысли об этом её затошнило, а голова закружилась. Ей, благородной госпоже, быть изнасилованной туда — нечто в сто крат хуже, чем смерть. И вновь предательское сознание начало нашептывать ей о единственном варианте спасения.
Кён мило улыбался, поглаживая её упругую попку и ловя от этого вполне понятное удовольствие. Изумрудные глаза девушки влажно заблестели, она отвела от него испуганный взгляд и задумчиво насупилась. Подобное она воспринимает куда тяжелее, чем даже какой-нибудь парень-раб, знающий, что ему вот-вот отрежут самое дорогое. Вот он — менталитет достоинства и благородства.
Всякая женщина, хорошо воспитанная и выросшая в самом сердце высокоранговой семьи, неизбежно будет обладать высокой моралью и честью. Идеальной противоположностью этим качествам является похоть, сладострастие, срамота. Они будут воздействовать на неё самым ядовитым образом, разъедая всё то, на чём стоит её личность, всю её уверенность в себе и веру в своё благородство и достоинство, незапятнанность, чистоту и невинность.
Осознав, что девушка уже заметно сомневается, парень тихо произнёс:
«Приказываю — разрешаю тебе двигаться, но медленно и осторожно, даже и не думай вытворить что-то неожиданное.» — как удобно, когда у тебя есть пульт управления бывшей госпожой, теперь он даже начал понимать, почему такая власть столь сильно возбуждает и даже развращает владельца.
Юнона, получив приказ, сразу же встала с кровати, чтобы он прекратил её лапать, а затем взглянула на него с привычной неприкрытой ненавистью, правда, теперь уже вперемешку с отчаянием. С изящного личика сошли все краски, губы, еле шевелясь и подрагивая, произнесли:
«Т-ты обещаешь, что не сделаешь этого со мной?»
«Честное пионерское! То есть рабское, ой, раб же теперь здесь ты… Обещаю, в общем.»
Глава 59
Девушка в сердцах закусила губу: выбора у неё в любом случае нет, придётся унижаться… Она неловко встала на колени — немудрено, никогда ей до этого не приходилось вставать в эту унизительную позу. Некоторое время молчала, не отрывая взгляда от пола, видимо, решаясь, а затем, с трудом проглотив всю свою безмерную гордость дочери бывшего патриарха и внучки могущественного деда, с заметной дрожью в голосе тихо произнесла:
«Ваша покорная рабыня приветствует вас, хозяин…»
В груди Юноны всё клокотало от отвращения — она, благородная леди, признала раба своим хозяином, как же это немыслимо, просто невозможно… Но даже такое развитие событий гораздо лучше, чем изнасилование, да еще и в то место. Она очень надеялась, что он сдержит слово, иначе для неё все будет кончено.
А Кён тем временем не уставал наслаждаться жалобно-разозленным видом наконец-то сдавшейся девушки. Как же он долго мечтал, чтобы эта сука вот так встала перед ним на колени, чтобы оказалась унижена и раздавлена им. Нарушать своё обещание он, конечно же, не собирался, и вовсе не из-за принципа «нерушимого слова», а потому что видел, что стоит ему изнасиловать её, и станет девочка сломанной, будто кукла. Его быстро раскроют.
Парень, сидя на кровати в расслабленной позе с широко раскинутыми в стороны ногами, повелительно положил ладонь на гладкую щёчку бледной девушке, будто она его личная куколка для самых разнообразных утех, заправил её спутавшиеся волосы за ушко, от чего девушка неприязненно поёжилась, а затем вальяжным тоном приказал:
«В таком случае, раба моя, сделай-ка мне массаж ног!» — в этой фразе отсутствовал прямой приказ на формацию, он как бы давал ей возможность добровольно выполнить его повеление. Пусть привыкает подчиняться сама, а не из-под палки формации.
«Н-но…»
Кён лёг на кровать, его ноги в чёрных носках, от которых ощутимо несло отнюдь не ароматом полевых цветов, лениво легли на пол.
«Давай уже, начинай. Я ждать не люблю.»
У Юноны аж дыхание перехватило от очередного приступа ярости. Вид грязных и просто адски смердящих ног раба был ей отвратителен. Она отвернулась, не в силах даже смотреть на них, зажмурилась, руки брезгливо схватили его ногу, стянули первый вонючий носок, второй… Помимо боли душевной, всё её тело еще ныло от недавних побоев. Она точно попала в чистилище, ведь такой кошмар просто не может происходить в реальности.