Кён перевернул лежащую на животе подавленную принцессу, потянул за тонкие изящные щиколотки к себе, усадил на колени, обнял и прошептал в губы: «Триана, сегодня тебе больно, но уже через несколько месяцев ты привыкнешь и начнёшь получать удовольствие. Просто потерпи. А сейчас приказываю не сопротивляться моим действиям.» — с этими словами он приподнял девушку за таз и прицельно натянул её киску на член: тугая, как тиски! Влагалище сразу же мощно, но нежно сжало член по всему периметру, вызвав дрожь и приятные мурашки по всему телу.
Триана болезненно поморщилась. В её хищном взгляде легко читалась неприязнь, ненависть и даже жажда крови: «Урод… Пока ты не станешь сильнее меня, я никогда не приму тебя, как альфу! Спариваться с омегой омерзительно! Отпусти меня!»
Часто дыша, Кён задвигал бёдрами так, чтобы его партнерша слегка подпрыгивала, а затем смачно шлёпалась обратно на пенис: «Я твой… хозяин. Ты сама меня так… называешь. Хозяин и есть альфа, так что не неси ерунды, тигрёнок.»
Оскалив стиснутые белые зубки и неприязненно шипя, Триана с рыком возразила: «Хозяин — это владелец! А альфа — это вожак! Он обязан возглавлять стаю, включающую в себя самку! Он имеет полную власть над её телом и чувствами, а ты не вожак, а жалкий омега и трус, находящийся на дне иерархии местной школы!»
«Что за бред… Самки же… тоже создают гарем… И самцы там явно не альфы…» — постанывая, с трудом выдавил Лавр.
«Это совершенно другое!» — раздражённо рыкнула Триана, запрокинув голову от потрясающего ощущения натяжения внутри лона. — «Они создают гарем из-за отсутствия выбора! И выбирают лучших из лучших, но точно не омег, вроде тебя! ЖАЛКИЙ УРОД!»
В царстве зверей нечасто бывает такое. Желание спариваться и отсутствие альфы, желающего взять их к себе в гарем, вынуждает самок идти на крайние меры — создать собственный гарем из тех, кто слабее, что идёт в противоречие с их инстинктом найти себе самца вожака. Однако есть одно исключение: императрица мантикор Гера. Её индивидуальная сила настолько велика, что даже сильнейшие в лесу самцы кажутся ей жалкими омегами, поэтому она обречена быть одинокой до конца жизни.
Кён хотел сосредоточиться на сексе, но промолчать не смог: «Тигрёнок, меня мало волнует то, как ты ко мне относишься. Лучше позаботься о том, чтобы понравиться мне. Завоюй моё доверие, приложи усилия, чтобы стать человечнее… И тогда, возможно, ты станешь мне любимой девушкой и… получишь все права.»
Договорив, Лавр впился в приоткрытые розовые губки Трианы и высунул язык — она сразу же его засосала. Одной рукой он обнял её со спины, прижав упругие холмики к своей груди, а второй начал почёсывать гневно поджатые мохнатые ушки, пока она отбивала ему бока хвостом. Какая же она свирепая и хищная кошка! Заниматься с ней подобным — одно сплошное удовольствие.
Пылающее мощью спортивное женственное тело тигрицы возводило экстаз в квадрат, пока её горячая обволакивающая игривая киска делала члену элитный массаж. Блаженство стремительно достигло критической отметки. От головки члена по позвоночнику к мозгу пробежалась концентрированная эйфория. Приятная боль окутала яички. Кён схватил Триану за ягодицы, прижал поплотнее к себе и извергнулся даже сильнее, чем в прошлый раз. В глазах всё побелело.
Триана, ощутив, как мясная колбаска хозяина задрожала внутри, замычала и увернулась от поцелуя: «М-м-м! Нет, прекрати! Я НЕ ХОЧУ!» — почувствовав, как внутрь лона выстрелило горячее семя, девушка с болезненным стоном запрокинула голову и напряглась всем телом. — «Не-ее-е-еет… А-а-аа-а-аа-а-аах…» — ей не хотелось, но как бы сильно она не напрягала низ живота, горячая жидкость вливалась внутрь.
Этот напряжённый момент, казалось, длился целую вечность. Вновь ощутив стихию воды и почувствовав, как животик вздувается, тигрица задрожала. Ощущение наполнения матки сводило принцессу с ума! А в это время поганый хозяин получал удовольствие от незаслуженного спаривания. Такое унижение стало для принцессы настоящим позором. Ей хотелось вырвать хозяину сердце. Неужели придётся проходить через такой ужас постоянно?! И что если мерзавец солгал, и она забеременеет?!
Где-то глубоко под землёй, в тёмной комнате, к металлическому креслу была прикована женщина со знойным чувственным телом демона сладострастия. На её бледном красивом лице читалось отчаяние, а в глазах — полная пустота. Казалось, последние месяцы она страдала то ли от физической, то ли от душевной боли.
В помещение вошёл высокий человек в чёрной маске, встал в центре и, скрестив за спиной руки, холодно обратился к женщине: «Императрица Влада Тристан, жена императора Люциуса, знаешь ли ты, в чём виноват твой деверь, Демиург Тристан?»